И все-таки Баруху дали время, чтобы одуматься. Раввины еще рассчитывали, что отступник опомнится и увидит, на краю какой бездонной пропасти он очутился. Но когда назначенный срок миновал, а никаких изменений в поведении Спинозы не произошло, день отлучения его от синагоги был назначен.

Но до его наступления раввины, больше всего боявшиеся, как бы пример Спинозы не подействовал на других представителей молодежи, и по-прежнему желавшие, чтобы такой одаренный и образованный юноша, каким был Барух, остался в их среде, решились испытать еще одно средство.

Памятуя о бедности молодого человека, они предложили ему годовую пенсию в тысячу флоринов при условии, что он возвратится на путь истины.

Оказалось, что наставники Спинозы вовсе не знали его характера. Меньше всего в жизни его интересовали материальные блага. Барух категорически отказался от их благодеяния:

— Если бы мне посулили вдесятеро большую сумму, — сказал он, — то и тогда я не сумел бы притворяться и лицемерить, живя под вашим тягостным надзором.

12

— Барух! — отвлек Спинозу от воспоминаний дружелюбный голос Франциска ван дек Энде-на. — Хочу поставить вас в известность, что под этим кровом вы можете чувствовать себя как дома и оставаться здесь столько, сколько сочтете нужным.

— От всего сердца благодарю вас, господин ван ден Энден, — с большой теплотой ответил Спиноза. — Но я не могу пользоваться вашим гостеприимством без риска навлечь на вашу семью те невзгоды, которые выпали на мою долю.

— Эти слова делают вам честь, мой мальчик. — Но я не вижу здесь никакого риска для себя. Ведь я лишен сомнительного удовольствия принадлежать к еврейской общине славного города Амстердама, а кроме того, моя репутация и без того всем известна, и повредить ей уже вряд ли что-нибудь сможет.

— Что ж, на первых порах я с благодарностью принимаю ваше приглашение, дорогой учитель. Но приложу все усилия, чтобы долго не обременять вас своим присутствием. Каждый человек должен сам прокладывать себе дорогу в жизни.

Узнав, что Барух остается в доме в качестве гостя, Мари увлеченно занялась хлопотами по его устройству. Когда, запыхавшись, она впорхнула в гостиную, Спиноза сидел в кресле с томом судебных речей Цицерона.

— Барух! — вскрикнула она, заставив его вздрогнуть и оторваться от книги. — Неужели сестры не отдадут вам вашу кровать? Боюсь, что та, которую приготовила Сюзанна, окажется для вас маленькой.

Спиноза счастливо рассмеялся.

— Милая Мари! — сказал он. — Надеюсь, что кровать мне когда-нибудь отдадут, но я не стану перевозить ее сюда.

— Почему? — огорчилась девочка. — Вы не хотите жить вместе с нами?

— О! — воскликнул юноша. — С вами и с вашим отцом я готов провести всю мою жизнь. Но мне предстоит дальняя дорога, которая ведет вперед, к горизонту и к тому, что скрывается за ним. А тот, кто хочет быть впереди, должен шагать один.

— И куда же ведет эта ваша дальняя дорога? — поникшим голосом спросила Мари.

— Надеюсь, что к истине, — вдохновенно улыбнулся Барух Спиноза.

Глава II

ВРЕМЯ И МЕСТО

1

Барух Спиноза, который, приступив к литературной деятельности, взял себе имя Бенедикт (которое, как и присвоенное ему при рождении, соответствует по значению русскому слову «благословенный»), жил в сердцевине ХVII века.

Детство и юность философа приходятся на вторую половину немецкой религиозной войны и совпадают с государственным переворотом в Англии, который также был результатом стремлений к свободе совести. Его учение относится к сравнительно более спокойному периоду пятидесятых и шестидесятых годов — эпохе наивысшего процветания Голландии.

Возмужание же приходится на начало царствования французского короля Людовика XIV. Спиноза был очевидцем его коварства и насилия над Голландской республикой и мог судить об этом по собственным впечатлениям. В конце концов противостояние Голландии и Франции закончилось благополучно для его родины, но до этого времени философ уже не дожил.

2

К моменту изображенного в предыдущей главе отлучения молодого Спинозы от синагоги XVII век перевалил за половину.

Особенность этого переломного в истории человечества столетия заключалась прежде всего в том, что оно обозначило необратимый переход Европы от средневекового феодализма к новой капиталистической эпохе, начавшейся с этапа первоначального капиталистического накопления.

Но одновременно с этом материальным фундаментом, чтобы он обрел стабильность и стал надежной опорой для нового времени, необходимо и неизбежно стали развиваться новые общественные отношения, основанные на понятиях свободы, демократии, равенства всех перед законом, расцвета человеческого разума, впервые вновь востребованных европейским социумом после гибели античной цивилизации.