Глядя на наполовину сожженные бедра и вывернутую под сто восемьдесят градусов грудину капитана, или наоборот голову и конечности, Джеки чувствовала беспомощность. Хотелось выть, кричать в голос, умолять о помощи. Ботвик молчал. Все и так ясно, к чему глупые вопросы. Условно погибший. Роботы почти остановили кровь и запечатывали тело, превращая скафандр в капсулу. Вот только вытащат ли их отсюда?

Гул нарастал, вибрация, охватившая помещение, казалось, гуляла вдоль позвоночника. «Эпсилон» где-то здесь, совсем рядом. Мощный удар качнул под ногами пол. Джеки подняла голову — из сектора погрузки выход шел вверх и на орбиту — завод отгружал продукцию прямиком на транспортники. Вот только под прицелами кристаллов, похоже, даже тараканы не могут спуститься непосредственно в шахту.

— Ботвик, запомни если что. В середине прошлого тысячелетия отец Джованни написал книгу «Осколки душ: между космосом и землей обетованной».

— Что? Ты сбрендила!?

— Просто запомни и передай. Если со мной вдруг что случится. Дальше они сами разберутся, если это все не мои глюки…

— Джеки, послушай, я…

— Это важно, Ботвик, — зло крикнула Джеки. — Это про войну и кристаллов.

Короткий вой выморозил ужасом. Вспышка сверху ослепила, и, не успев уйти с траектории удара, Джеки в последний момент почувствовала, как лопается ее шлем. И рухнула во тьму.

… Перед ней плясали тени. Серые призраки. Невесомые, страшные, несущие смерть. Все ушли, кого она любила, все ее оставили. Мама, папа, Майкл, брат. Вот и Яр теперь уходил. Джон… Он единственный старался быть рядом и защищать. Держал в кольце горячих рук, почти поцеловал. А она, дура, сбежала. Прыгнула в проклятую энергокапсулу. И улетела в ад.

Силы утекали, и серые призраки бродили рядом. Почему она оказалась здесь совершенно одна? Джеки хотелось рыдать, захлебываться слезами, отчаянно жалеть себя. Но трудно. Ни голоса, ни слез, ничего не осталось. И никто не услышит, не спасет…

«Клюшка! Клюшка!» — забытое прозвище тянуло из зыбкой серости. Это сон? Дразнилка вредного братика. Джеки напряглась, попыталась рассмотреть его сквозь размытие тени, кружащиеся в сознании. С усилием открыла глаза.

Вокруг полыхало и плавилось. В мертвом молчании. И от этой тишины становилось особенно страшно. По стенам и растущим из них кристаллам тек жидкий огонь. Среди кошмара метались, исчезали и воплощались серые призраки. Один оказался рядом. Массивное чудовище выросло и угрожающе нависло. Клешни, когти, наросты и слепые блюдца глаз над вибрирующей пастью. Имериды или диапориды, кто же их разберет. Контуры ходячего ужаса размывала серо-синяя дымка защитного костюма. За жуткой мордой, увенчанной костяной короной, за шипастыми плечами торчал снаряженный сразу четырьмя наплечными стволами человек. Что-то в нем было. Что-то важное. Джеки попыталась сморгнуть странный морок. Хорошо бы подняться. Но как, если не чувствуешь тело? Может его и нет. Лишь груда изломанных костей.

Таракан с всадником исчез в одно мгновение, чтобы мелькнуть где-то дальше, потом снова вынырнул рядом. Неуловимое огненное веретено. Сознание Джеки норовило уплыть прочь, попытки собрать силы вытягивали жизнь, но это не имело значение. Самое важно — разглядеть человека. Жуткая тварь зависла прямо над ней и протянула когтистые, обвешанные непонятными приспособлениями лапы. Вот и все. Хочет забрать себе. Сожрать для поддержания сил. Но человек… Он наклонялся и что-то отчаянно кричал.

Лешка? Он вернулся за ней? Ее маленький звездный братик, он может все. Даже оседлать чудовище. И не дать сожрать ее голову. Остального она не чувствовала, наверное, и не осталось. Нужно успеть сказать про Джованни. Это имя почему-то важно произнести, но не выходит. Хотя, если она не слышит, услышат ли ее?

Тишина, наконец-то, прорвалась громким отчетливым звуком:

— Клюшка, держись, слышишь?

«Леша», — мысленно прошептала Джеки.

Чудовище с братом на плечах все время двигалось, словно было рядом и еще где-то. От него исходили вспышки и сизые волны. Но Джеки теперь отчетливо улавливала беззвучный шорох соединяющей их с братом связи.

— Клюшка! Мы вынесем.

Куда? Сложно сообразить. Цветные молнии резали плоть пылающего вокруг металла, затягивали ее бедную голову смертельной паутиной.

— Скафандр почти уничтожен. Но ты теперь в коконе.

«Джованни написал про осколки душ», — попыталась она донести важное.

— Что? Даже не пытайся шевелить губами.

«Это важно, надо передать. Джованни, слышишь…», — она почти услышала шелест собственных слов.

— Слышу. Но ты молчи. Просто молчи.

Наверное он прав, что умного может сказать ее голова.

Джеки схватили и прищелкнули под широченной грудью инсектоида. Словно рюкзак. Люльку с ребенком. Неужели от нее осталось так же мало, как от…

«Яр, — молила она отчаянно. — Возьмите Яра».

Но, ни о чем не спрашивая, ее тащили прочь. Да и говорить не получалось. Даже шептать. Только держать открытыми глаза. Вдруг силы вернуться и получится?

На бешенной скорости бега таракана Джеки не замечала ни стен, ни переходов, ни других инсектоидов с наездниками. Лишь накатывающиеся и отступающие волны света и цвета. Мир вернулся, когда они вынырнули на поверхность спутника. Это неожиданно добавило сил. Вернуло надежду.

Чернота космоса над Ганимедом исчезла. Пространство сияло, стремилось рубиновыми всполохами к звездам. Здесь правили балом залпы, материя вокруг кипела. Лешка и инсектоид несли Джеки прямо над плавящимся кристаллическим монстром и стреляли. Микроядерные взрывы обращали тело врага в летящие вверх иглы. Они вспыхивали над головами прозрачными линзами и устремлялись обратно градом, дождем, фонтанами жидкого стекла. Стеклянный ливень бушевал повсюду. Под ним метались огромные серо-голубые призраки инсектоидов и поливали преисподнюю Ганимеда странными трассирующими струями. Причудливо плетеные змейки падали на растущие друзы и превращали их в пыль и искры. Но те, и умирая, выбрасывали фронтальные линзы энергии.