— Где, Серёжа? Я же видела, что он прошёл в гостиную, — всплеснула она руками, даже не поблагодарив меня за помощь.

И мне опять неловко и опять закрадывается мысль, что мы зря приехали. Мне неудобно перед Русланом. Мои родители воспитанные и хорошие люди, но то, что происходит сейчас, меня удручает.

Но встать и уйти мне не даёт всё та затаённая надежда, что стерпеться, слюбиться. Они узнают Руслана поближе, и потихоньку примут его, и поймут моё решение.

— Он разговаривает по телефону, — отвечаю я, хотя меня никто не спрашивал.

Руслан помогает мне сесть за стол, и в очередной раз сжимает в своей большой ладони мои холодные пальцы.

Мама не говорит ничего в ответ, выходит из гостиной, и у меня вырывается отчаянный вздох. Боже, какая я жалкая. Тридцатипятилетняя дура, ищущая одобрения у своих родителей, за то, что позволила себе жить, так как захотела. За самобичеванием ожидаемо следует раздражение, и можно только догадываться о чём бы я додумалась, и что бы после этого сделала, если в этот момент, наконец, не появился папа.

45

— Я прошу прощения, звонили с кафедры, поздравляли, — папин голос врывается в мои разбушевавшиеся мысли.

— Не знаю, рассказывала, Виктория, или нет, но я почти тридцать лет преподавал в педагогическом, — продолжает он, подходя к накрытому столу, — на историческом факультете. Сегодня как с утра начались поздравления, так вот до сих пор.

— Ну, тогда, мы тоже присоединяемся, — говорит на это Руслан, так легко вливаясь в диалог, и протягивает папе, привезенный бренди.

Отец берёт коробку.

— Кальвадос, — присвистывает папа. — Угодили, — говорит довольно и протягивает Руслану руку.

Руслан спокойно пожимает ему руку, а мои разбушевавшиеся нервы успокаиваются.

Входит мама с корзинкой хлеба.

— Ну, наконец-то, Серёжа, — говорит укоризненно, и садиться напротив меня.

— Ну, Инесса, звонил Роднянский, — пожимает плечами папа, — его не остановить, ты знаешь.

— Да знаю, знаю, — мама отмахивается и переводит, наконец, взгляд на нас.

— Ну чего вы, сидите? Накладывайте салаты. Серёжа наливай, — тут она немного запинается, — Руслану…

— Спасибо, — отвечает Руслан, — но я за рулём, поэтому ограничусь водой.

Мама немного растерянно поджимает губы.

— Ну, хорошо, — говорит на это, и подставляет свою рюмочку папе, — тогда только мне и себе, Серёж.

Папа открывает бутылку красного вина, и, плеснув себе и маме, спрашивает у Руслана.

— Водишь, Руслан? Как давно?

Я, боясь спугнуть зыбкое перемирие, сижу тихо, как мышка. Только осторожно положив на тарелку Руслана салат, и баклажан, и снова замираю.

— Давно, ещё до армии, — отвечает Руслан, и в свою очередь наливает мне компот, а потом и себе.

— Служил? — опять вопрос.

— Да, срочная, потом по контракту.

— Но ты не военный, насколько помню, — продолжает отец.

Мы с мамой, сидим, не сговариваясь, не встреваем в разговор, не мешаем общаться мужчинам.

— Верно, помните. Не срослось, со службой.

— И чем же занимаешься?

— Строительством. Жилые застройки, загородные дома, комплексные проекты, — Руслан немного откидывается на стуле.

— Как прозаично, — фыркает мама, и я реагирую мгновенно, вспыхивая. Мне хочется его защитить. Кинуться на амбразуру. Что бы никто, не смел его даже, словом тронуть. Но только я открываю рот, чтобы высказаться, Руслан усмехается, а сам сжимает под столом мою коленку.

— Ещё как прозаично, — подтверждает он. — Счета, фактуры, сметы. Подрядчики, сроки, тендеры. Не возвышенно, но интересно, и довольно неплохой доход. Сейчас у нас довольно интересный проект. Спортивный комплекс, может, слышали, для местной хоккейной команды…

И Руслан пускается в описания специфики своей работы. Описывает перспективность данного проекта, говорит легко и непринуждённо, и я вдруг понимаю, как нелепо я выгляжу со своими порывами. Его не нужно защищать, он мне столько раз об этом говорил. Но у меня срабатывает какой-то инстинкт дикий. Мне хочется всем и каждому доказать, что мой выбор правильный. Что этот мужчина стоит того, чтобы развернуть свою жизнь, на сто восемьдесят градусов. Но Руслан сам прекрасно справляется. Мама хоть и строит из себя строгую недотрогу, видно, что слушает внимательно. Папа даже поддерживает беседу. И мне можно только расслабиться и получать удовольствие от вечера. Ну, или хотя бы попытаться.