— На острова не должны, от них идти далеко. Думаю, броненосцы остались у Порт-Артура, мы их просто обошли. Так более разумно, а в гавань Дальнего на ночь заходить вряд ли будут. Внезапную атаку миноносцев никто не отменял, а оная вполне эффективна. Хотя, как мне помнится, мы ни одного разу поход на Дальний не устраивали. Впрочем, как и на острова Эллиота — с целью именно торпедирования неприятельских кораблей. Но лиха беда начало — восполним нынче сей досадный пробел.

Ухтомский тяжело вздохнул — с легкими силами прямо беда горемычная, тоска зеленая!

В Порт-Артуре имелось только четыре больших четырехсот тонных дестройера — «Боевой» и «Бдительный» английской и германской постройки стояли в ремонте, причем дело с первым было аховым, повреждения оказались серьезными. Два других — «Бурный» и «Бойкий» являлись отечественными «изделиями», другого слова тут не подберешь, они исключительно ругательные. Да-да, теми самыми «изделиями», что мешают зарождению новой жизни в материнской утробе.

Кораблинастолько были настолько скверно построены, а механизмы ломались столь часто, что оба миноносца выходили в море крайне редко. А потому их даже перевели во 2-й отряд миноносцев, где были собраны «соколы». Эти миноносцы были помельче — в 250-ти тонн водоизмещения — и собирали их на заводе в Порт-Артуре из уже готовых элементов конструкций, доставленных поездами с далекой Балтики.

Качество изготовления и сборки местными «специалистами» оставляло не просто желать лучшего, оно было ужасным из-за частых поломок. Корабли чаще стояли на ремонте, чем принимали участие в войне. И сейчас, несмотря на спешно принятые меры, три «сокола» продолжали стоять у заводских стенок. И лишь семерка выйдет к Дальнему, если их число не сократилось этой ночью — отряд прикрывал канонерские лодки. А пойдут перед рассветом — им хода всего два часа, причем не торопясь.

А вот оба «русских» дестройера включены в отряд Эссена — у них радиус действий определен в двести миль от Порт-Артура, тогда как у «соколов» ограничение до одной сотни миль. Это как раз то необходимое расстояние, когда миноносец еще можно доволочь до гавани на буксире. Так что во Владивосток пошли только иностранной постройки дестройеры, и не факт, что «французы» дойдут все, тоже часто ломались, будто нежные девицы. А вот «немцы» были сработаны добротно, но так в Германии всегда ценилось качество, не хуже английского, а то и лучше.

Ухтомский оторвался от мыслей — операция была необходима, но риск запредельный. Он повернулся к Грамматчикову, и отдал распоряжение, хотя понимал, что излишне страхуется — на сто рядов уже все обговорили заранее, но страх все же оставался — ведь русское разгильдяйство тот еще «подарок», не знаешь, когда упадет на голову проблемами.

— И главное, вы уж еще раз предупредите вахту — когда подойдут наши миноносцы, огня не открывать, вначале разобрать опознавательные сигналы, не хватает еще от своих «гостинец» получить. А я к себе в салон спущусь — отдохнуть хоть немного нужно, часок поспать и хватит, время не то, чтобы на сон минуты лишние тратить…

Отправив командира броненосца, князь задумался. Операция планировалась сложная и многоступенчатая. Пароходы, что «смертниками» провели за собой в море «Полтаву» и «Севастополь», должны были отправиться в германский Циндао. В дальнейшем последовать в Шанхай, с письмом к консулу. А там действовать по обстановке, исключительно по инициативе командиров, назначенных из офицеров флота, склонных к дерзким авантюрам. А как иначе — без лихости и расчета будет трудно провести пароход через блокаду и доставить в осажденную крепость необходимые для гарнизона грузы, и в первую очередь, продовольствие, запасы которого рассчитаны только до января следующего, 1905 года…

Большие (эскадренные) миноносцы-"истребители" (дестройеры) Российского Императорского флота. В Порт-Артуре их было 12 — дюжина, не ставшая "счастливой".

От страшного взрыва корабль просто разлетелся горящими обломками в разные стороны — бой закончился раньше, чем японское судно смогло попасть в русский крейсер, хотя три выстрела все же успело сделать по «Аскольду». Но тот обрушил на врага град шестидюймовых снарядов, и тут к изумлению разинувших рты русских офицеров выяснилось, что против них сражается деревянный корабль, моментально разлетевшийся в щепки от сильного внутреннего взрыва.

— Кого хоть мы потопили?

На мостике прозвучал немного растерянный голос одного из офицеров, но никто ответить на этот вопрос не смог. Николай Оттович напряг память, соображая, где он видел раньше этот смутно знакомый силуэт с парусным рангоутом. И рассмеялся, затем громко произнес:

— Поздравляю вас, господа — мы сейчас уничтожили самый старейший корабль японского флота. Это корвет, ныне назван кораблем береговой обороны, «Цукуба», построен ровно полвека тому назад, когда шла оборона Севастополя. Две тысячи тонн водоизмещения, но на этой лохани недавно установлены четыре новых шестидюймовых пушки Армстронга.

— Зачем?

Недоумение господ офицеров было всеобщим — кто же находясь в здравом уме и трезвой памяти, поставит новые пушки на корабль времен Синопского сражения вице-адмирала Нахимова.

Немного подумав, Николай Оттович выдал собственную догадку, которая хоть как-то объясняла парадокс:

— Новые пушки поставят на столь допотопную лохань только в одном случае — если она выполняет функции учебно-артиллерийского корабля. Но не время гадать, господа, займемся лучше делом — впервые в жизни вижу абордаж собственными глазами. Но, думаю, «Новику» и «Бойкому» сейчас помогать не стоит. Сами справятся!