Ухтомский осекся — корабль сильно встряхнуло. Можно было не сомневаться, что в него попал двенадцатидюймовый снаряд с «Асахи». Японские 305 мм «гостинцы» весили потяжелее русских, потому их «получение» было крайне нежелательно.

— А третью ошибку допустил сам Того — кто хочет быть сильным везде, никогда не станет таковым нигде. Ему надо было разделить силы поровну, и два броненосца с «Касугой» разделали бы нас под орех, как быка на бойне. Но Хейхатиро решил иметь против «Ретвизана» с «Цесаревичем» три броненосца, хотя бы я сделал бы все наоборот — отправил в погоню за эскадрой Витгефта «Микасу» и двух «гарибальдийцев». Нужны в первую очередь корабли, способные догнать убегающего неприятеля! А эта троица вполне способна сражаться против «француза» и «американца»!

— А как же наличие «Пересвета» с «Победой»?!

— Неполный броневой пояс, огромная площадь незабронированных участков и слабоватый, десятидюймовый калибр башенных пушек позволят «асамоидам» противостоять им в бою с определенными шансами на успех. Догнать, сделать дырку у ватерлинии в носу, и наш броненосец сбавит ход, и почапает по Цусимскому проливу, в котором ночью будут кишеть миноноски. Дальнейшее можно не предугадывать — и так все ясно, у американцев термин есть как раз для таких ситуаций — «хромая утка».

Ухтомский тяжело вздохнул и стал рассматривать вражеские корабли. И заметил, что носовая башня «Асахи» огня не ведет, в бинокль были хорошо видны неестественно задранные стволы, причем один был значительно короче другого. Павел Петрович негромко произнес:

— Шимоза, которой японцы начиняют свои снаряды, крайне неустойчива и капризна — половина главного калибра на «Асахи» бездействует, носовая башня вышла из строя. Нужно пройти еще тридцать кабельтовых, и в дело вступит батарея Электрического Утеса…

Ухтомский неожиданно замер, а потом с нескрываемой радостью воскликнул на вздохе облегчения!

— Прах подери, они уже стреляют, видимо на максимальном углу возвышения! Одиночный всплеск, а мы стреляем залпами!

Позади идущего концевым «Асахи», перелетев броненосец на пару кабельтов, взметнулся в небо огромный султан воды. Вскоре второй гейзер взбурлил уже в носу «Ниссина» — классическая пристрелка с ориентированием на перелет-недолет, поправки и «вилка».

И через минуту «Асахи» накрыло пятью всплесками, он словно стал продираться сквозь «водяные деревья». И тут до японцев дошло, что на арене схватки появился новый противник, которого поразить нельзя, но перетерпеть ущерб от него придется огромный. Продолжать бой было не только бессмысленно, но и крайне опасно — русские десятидюймовые снаряды падали с огромной высоты, а такие попадания смертельно опасны даже для хорошо защищенных броненосцев. Так что японский отряд круто изменил курс, делая поворот, и на полном ходу устремился прочь.

Ухтомский вытер платком выступившую на лбу испарину, от нечеловеческой усталости Павла Петровича шатало и так, а тут силы просто оставили изможденное тело. Он только чуть слышно сказал:

— У меня к вам есть просьба, Константин Александрович, достаточно необычная. Но если вы ее выполните, то в следующем бою потери среди команды станут значительно меньше. К сожалению, я об этом слишком поздно вспомнил... Как то запамятовал в суматохе последних дней…

Эскадренный броненосец "Севастополь"

Русские крейсера "Аскольд" и "Новик" в бою.

— Вырвались мы, Иван Константинович из самого пекла. Продолжайся бой не час времени, а втрое больше — «Севастополь» бы погиб. Сгорели-с! А потому все дерево долой, как на кораблях кайзерлихмарине принято. Даже мебель железная нужна, и покраску внутри лучше не совершать — стены горят тоже! Посмотрел воочию, как начинка их снарядов горит — страшная штука эта шимоза, опасная!

Командир Артурского порта контр-адмирал Григорович с интересом слушал князя Ухтомского, волею судьбы ставшего его непосредственным начальством. Из сражения с японским отрядом Павел Петрович убрался словно из ада, где грешников на сковородках жарят, в чаду и копоти — даже аккуратная прежде бородка стала пегой.

— Палубные настилы убрать недолго, это можно сделать силами команды, а чтобы в Петербурге на меня всех собак не навешали, все на складах сложить придется до наступления мира.

— Найдется куда убрать — я еще Вильгельму Карловичу предлагал сие проделать, но он отказался. Теперь понимаю, что был прав, и вы разделяете мою точку зрения. Так что работы можно начинать сразу, как броненосцы войдут с приливом…

— Постараюсь, — кивнул Ухтомский и нахмурился. — Хотя Эссен и торопиться, но раньше утра никак. Я с «Полтавой» ему навстречу выйду, на всякий случай. Оба японских малых крейсера с «Ниссиным» остались, а «Касуга» с «Асахи» на Эллиоты ушли — видимо им в бою от нас крепко досталось, на броненосце носовая башня повреждена, орудийный ствол оторвало. А Николай Оттович может трофейные пароходы привести — не удержится, моряк он лихой, и добро топить просто не станет, когда тут жуткая нехватка всего насущного. Да и продовольствие очень нужно.