– А если узнает адрес поселка? Приедет сюда, а тут твой Леша с Оксаной! – нотки паники вкрадываются в голос, и Соколов сразу это распознает.

– В том то и дело, что Оксана с Лешей. С ними охрана, Олег там, Гена там. Ты рядом. – Чеканит каждое слово.

– А если не защитят ее? Если не смогут?

– Хватит сопли жевать! Они не смогут, ты там на что? Ввязался во все это из-за бабы, сиди теперь, жди. Почуешь, что жареным запахло – вылезешь. Пистолет есть. Мозг есть.

Он прав. Я Оксану в обиду не дам. Если Распутин только попробует к дому подойти, я за себя не отвечаю. Пристрелю.

Оксана

Открыла глаза, и долго не могла подняться с постели. Голова гудела после ночи. Подушка все еще мокрая от слез, будто я и во сне продолжала плакать.

Матвей жив!

Все равно, где он и с кем он. Главное, что живой. Надеюсь, у него все хорошо. Он удивительный парень, искренний, добрый, любящий. Он просто обязан быть счастливым. Пусть без меня, без нашего малыша. Пусть так. Мы сильные с ребеночком, мы справимся.

Малыш вообще настоящий боец. Я так часто реву, нервничаю до головокружения! А ему хоть бы что, развивается, растет, мне на радость. И животик начал расти. Скоро заметно будет.

Улыбнулась и встала, подняла ночнушку, подошла к зеркалу. Ладонями провела по выпуклому шарику. Нужно бы узнать пол ребенка, начинать закупаться. Пока мелочи, чтоб Леша не видел, а потом, когда аборт поздно будет делать, Алешка никуда не денется. Я ему не нужна, мы и не видимся почти. Ребенок ему никак не помешает.

И все же какое чудо! Такая легкая беременность, даже токсикоз почти не мучает. Иногда подташнивает, но совсем чуть-чуть. Это все мелочи. Мечта моя на глазах сбывается, еще немного потерпеть и буду мамой!

– Оксана! – голос за спиной раздался, будто гром среди ясного неба. Я тут одернула руки от животика и закрылась ночной рубашкой. Леша стоял при входе в комнату и сверлил глазами. Поджала губы, растерянно наблюдая за его отражением в зеркале.

Он все видел.

Он все видел!

– Что ты делаешь? – его вопрос зазвенел в ушах. Алеша прошел в комнату, а после его рука упала на мое плечо. Волна мурашек скатилась градом по спине. Мужчина убрал волосы, выбившиеся из косы, наклонился ко мне и поцеловал в шею. Неприятно.

– Леш, пожалуйста. – Молю, чтоб отпустил. Что на него нашло?

– Вот подумал, а чего это моя невеста без внимания? – его грязная рука поползла по шее, груди. Пальцы расстегнули верхние пуговицы рубашки, шероховатая ладонь скользнула за ворот.

– Леша, не надо. – Шепчу, закрыв глаза, а пошевелиться не смею.

– Ну как же не надо. Не все же мне любовниц трахать, нужно и родную жену иногда ублажать. – Пальцами скользит между грудями, прижимает меня к себе. – Ты что делала? Зачем себя рассматривала?

Я перестаю дышать. Стальными клещами сжимает грудь. Судорожно распахиваю рот, стараясь глотнуть хоть каплю воздуха, и Леша расценивает это по-своему.

– Что, девочка, хочешь меня? Еще не забыла, как стонала подо мной? Как изгибалась? – Мужчина, наконец, смелеет окончательно. Его ладонь ложится на грудь, пальцы находят сосок и сжимают его до пульсирующей боли.

– Не хочу. – Слезы катятся по щекам, попадая в рот.

– А я подумал, к черту их всех. У меня же есть ты, моя родная.

– Я тебе не родная. – Нахожу в себе силы отшатнуться от Леши, но он тут же хватает меня за живот и вновь впечатывает в себя. Замирает. В отражении зеркала вижу, как его глаза снова темнеют, становясь ядовитыми.

– Что это? – гладит по животу. Его едва заметно. Если не трогать, то и не догадаешься, а он… трогает.

– Плотно позавтракала. – Брякнула первое, что в голову пришло.

– Нет! – одним рывком рвет рубашку. Пуговицы звенят по полу, а я остаюсь в одних лишь трусиках. – Ты меня хотела обмануть? Ты беременна?

– Нет! – хочется вскрикнуть, но вырывается лишь глухой шепот. Отчаянный, лютый. Будто крик о помощи.

Он не должен был узнать так рано, не должен! Я уже знаю, что он скажет. Боюсь услышать это, как огня!

– Я не слепой, Оксана. – Шипит меня на ухо, отпуская мое тело из своих рук. – От него?

Я молчу. Только слезы роняю, и качаюсь из стороны в сторону на ватных ногах. Стараюсь закрыть обнаженную грудь руками, живот под разорванной рубашкой прячу.

Леша не должен бы узнать. Не должен. Не должен.