Открыла в браузере все мессенджеры, чтобы получить полное представление о том, что упустила, работая мамой. В основном все шло штатно, даже возмущения были вполне стандартными: фотографы не сделали вовремя фото, интервьюируемый не успел прочитать интервью, новостники опять не так выставили новости. В общем, в рабочем режиме.

Взгляд затормозил на незнакомом номере телефона. Хотя, после двух звонков уже и знакомом. Внутри было голосовое послание. Жизнь Даника ничему не учила. В первую очередь не учила думать о людях, подстраивая свое удобство к их потребностям. Ему было удобно голосовыми сообщениями. А сможешь ли ты их выслушать?.. Ну, должна смочь. Сам Дэнни Джой соизволил заговорить с тобой.

Закинула номер в блокировку, без прослушивания. Что может сказать мужчина, который попросту пропал из твоей жизни, да и ладно бы только из твоей, но и из жизни своего ребенка, ограничившись СМСкой: “Улетаю на Гоа. Привет!” И пятнадцать лет ни слуху, ни духу.

Макар отца не помнил, то есть, конечно, видел в блогах, знал, что это папа, но сам Дэнни прекратил активную деятельность блогера примерно через год после отъезда. То ли он публике приелся, то ли публика ему, факт в том, что свежих новостей от затерявшегося на пляжах Индии бывшего мужа не поступало. Как смогла, объяснила ребенку, почему папа испарился и носа не кажет. Наверное, объясняла не только она, но еще и Василич, и МамАлена, может, и Соня со Стасом. А может, и нет. Макар почти не интересовался темой второго родителя. Счастливых бабушки, дедушки, вечно занятой, но любящей матери ему хватало

Сложно было с первыми интервью, особенно спонтанными, после выступлений. Журналисты, думая или нет, порой задавали странные вопросы. Но сын удивительно здраво отвечал на них даже малышом. Теперь уж и вовсе все отвязались: Макар Любомиров был интересен сам по себе, в крайнем случае, своей матерью, гораздо больше, чем павшийм в бездну забвения больше десятка лет тому назад отцом-блогером.

Признаться, Женя думала, что Даник где-нибудь в индийских джунглях уж сгинул. А не в джунглях, так в ашраме от заразы какой. А не от заразы, так от наркотиков или иных непотребств вольной жизни. А он, нате вам, объявился.

Хотелось с кем-то поговорить про это непонятное явление: канувший в лету муж на минималках, внезапно нашедший дорогу назад, как блудный кот, оказывающийся под дверями родного дома после многих месяцев загула.

Подруг у Евгении не было. То есть приятельниц – хоть отбавляй. С кем поорать в караоке или сходить в ночной клуб – хватало, а вот для душевного и доверительного разговора – не нажила. Мама, хоть еще и бодрилась, а все же при ее слабом сердце тоже была не самой удачной собеседницей на животрепещущие темы. Но обсудить хотелось.

Постучала нервно костяшками по столу, будто будила решение, да и написала:

– Елена Данииловна, вы сегодня на работе?

Чат отозвался на удивление быстро, наверное полновластная хозяйка “Московских сколов” тоже занималась кабинетной работой, а не ходила по спорткомплексу, курируя тренеров и спортсменов:

– Да.

– Хочу встречу. Разговор,– напросилась на свидание бывшая подопечная.

– Работа?– уточнил чат.

– Личное,– пояснила Женя.

– Макар?– еще одно уточнение.

– Отчасти,– коротко ответила бывшему тренеру, а потом решила пояснить.– Ничего такого, он здоров, в нормальной форме и состоянии. Это даже не совсем про него.

– Ничего не поняла, но приезжай,– согласилась собеседница.

Отношения с МамАленой сейчас Евгения могла определить словосочетанием “настороженная любовь”. Они прошли много разного, в первую очередь трудного. Разочаровались друг в друге и снова нашли друг друга, но той близости, которая была изначально, конечно, не осталось. Обе выросли что ли в своих отношениях? И из отношений. Может быть, так в семьях бывает, когда люди проходят через кризисы, но остаются вместе.

Отработала до восьми вечера. Тоже привычка, рожденная еще тренировочным процессом и ритмом жизни МамАлены, глубокой совы, не признававшей начала тренировок и работы раньше полудня. Спортсмены, конечно, начинали часов в десять утра, а главная по прыжкам подтягивалась как раз в районе двенадцати. И там уж не уходила до поздних десяти вечера, а то и подолее засиживалась.

Женька привыкла к ритму соколиной матери с детства, когда ее было некому возить домой, кроме главного тренера. Впрочем, МамАлена тогда была просто тренером, а совсем не главным.

В секцию акробатики и батутного спорта принимали с пяти лет, Женька на пять не выглядела, поэтому ее попробовали сразу завернуть, но мать настояла, специально принесла свидетельство о рождении, чтобы не сомневались: по возрасту дочь подходит.

Молодая, собранная тренер, заправила за ухо короткую прядь светлого каре и поинтересовалась у Жениной мамы:

– В спортивную гимнастику не хотите отдать? У нее данные подходящие. И оттуда к нам возьмут в любом возрасте, если передумаете.