Звучит довольно жутко. Не только потому что я уже испытала жуткую боль, когда он пытался взломать мой разум. Вообще пугающе осознавать, что кто-то сможет прочитать, или увидеть всё, что я думаю, или думала. Но, если таким образом я действительно могу доказать, что говорю правду, и спасти себя от смерти, то будет огромной глупостью не воспользоваться этим шансом.

– А если я это сделаю, если вы увидите правду и убедитесь, что я не вру, вы меня пощадите? – уже более уверенно смотрю я на него.

– Да… Ж-шеня, обеш-щаю, – кивает Са-ард.

– Хорошо. Что я должна делать? – решительно выдвигаю подбородок.

– Ничего. Прос-сто смотри мне в глаза. И не с-с-сопротивляйся тому, что буду делать я, – змей старший подползает ближе и теперь я почти зажата между ними двумя. Голая. Да и они тоже. Видимо так спешили меня изловить, что даже одеться не подумали.

Глубоко вздохнув для храбрости, я поднимаю глаза на Са-арда, позволяя ему поймать мой взгляд.

Он берёт моё лицо в ладони, фиксируя, не позволяя больше двигаться. И склоняется совсем близко. Настолько, что у меня возникает чувство, будто я тону в серебряных омутах его нечеловеческих глаз. Чёрный вертикальный зрачок начинает казаться вратами в бездну. И я падаю туда, полностью теряя ориентацию во времени и в пространстве.

– Покаж-ши мне, малыш-ш-шка. Я хочу увидеть вс-с-сё, – шелестит в моей голове вкрадчивый гипнотизирующий голос.

Всё? Зачем ему всё?

Но я уже не могу сопротивляться. Да и не должна, ведь так? Память взрывается калейдоскопом воспоминаний и картинок.

Пусть смотрит. Нет в моей голове ничего такого, за что стоило бы отдать жизнь.

Не знаю, как долго это длится. В какой-то момент я просто снова начинаю воспринимать окружающее. Своё вялое немощное состояние. И близость двух нагов. Один из которых по-прежнему удерживает моё тело в капкане своих рук. А второй с каким-то новым интересом рассматривает меня. Словно сравнивая.

– Ты не с-с-соврала, земная девочка Ж-шеня, – неожиданно гладит он моё лицо большими пальцами. – И не будеш-шь утилизирована, как я и обеш-щал. Мы оставляем тебя с-с-себе.

– Что? – моргаю в полном недоумении.

– Ты ус-с-слышала. С-с-сейчас брат отнесёт тебя в регенерационную капс-с-сулу. Там твоя рука во-с-становится. А потом мы поговорим, – не терпящим возражений тоном сообщает Са-ард, отстраняясь.

И прежде чем я успеваю осознать всё услышанное, Шоа-дар уже подхватывает меня под колени, чтобы взять на руки. И с крайне довольным видом тащит куда-то прочь. Видимо, в ту самую капсулу, которая восстановит мне руку.

Медотсек вместе с той самой регенерационной капсулой, оказывается, находится в том же коридоре, по которому я убегала от нагов. Практически рядом с той самой дверью, которую я заклинила, а мои преследователи раскурочили, чтобы до меня добраться.

Не знаю, чем они её вскрыли, но выглядит всё так, будто проход просто-напросто прорезали чем-то. И теперь в двери зияет оплавленная дыра. Вряд ли такое можно легко починить во время полёта.

От одного взгляда на столь печальное зрелище я невольно виновато втягиваю голову в плечи. Сомневаюсь, что хвостатые спустят мне порчу их корабля. Боюсь, возмездия не миновать.

Но Шоа-дар, не останавливаясь, отдаёт голосовую команду и на стене вспыхивает ранее незамеченная мною панель. И тут же открывается дверь, похожая на ту, что вела в «прачечную». Но по сравнению с той комнатушкой это помещение в несколько раз просторней. Мой настороженный взгляд пробегается по белым стенам, панелям, мерцающим голубыми огоньками, каким-то странным приспособлениям, и останавливается на огромной, длиной широкой штуке, которая наверняка и является регенерационной капсулой.

Она занимает большую часть комнаты, похожа на странную пластиковую койку с купольной полупрозрачной крышкой, и явно рассчитана на нагов, судя по высоте и размерам. Хотя, наверное, даже в такой махине вытянуться в свой полный рост, точнее длину, у них всё равно не получится. Слишком уж хвосты длинные – их наверняка приходится как-то сворачивать.

Пока я ломаю голову над тем, какой всё-таки длины у нагов их хвосты, один из них уверенно подносит моё вялое, почти обездвиженное тельце к капсуле и с помощью голосовой команды заставляет крышку бесшумно подняться. А потом аккуратно укладывает меня на прохладную лежанку.

– Ляг ровно, руки вытяни вдоль тела, – велит довольно мягко. И сам принимается укладывать мою травмированную конечность так, как надо.

А потом выпрямляется и окидывает меня внимательным взглядом. Заинтересованным, откровенно оценивающим. Таким… истинно мужским. Словно представляет, что со мной ещё можно сделать, кроме того, что уже удалось. А я даже прикрыться не могу.

Не знаю, что он мне вколол, но онемение во всём теле становится только ощутимей. Это, конечно, избавляет меня от боли. Но и защититься я теперь никак не смогу.

– Значит… это тело выглядит так ж-ше, как твоё настояш-щее? – спрашивает, проводя тыльной стороной ладони по моему плечу.

– Не уверена насчёт тела, – отвечаю осторожно. От его прикосновения почему-то опять сбивается дыхание. Неужели эти запрограммированные реакции вообще нельзя контролировать? Даже в столь плачевном состоянии мне до дрожи приятны его прикосновения. – Своего отражения в полный рост я не видела. Но и каких-то явных отличий не заметила. Лицо действительно выглядит, как моё, только накрашенное. А вот волосы другие.