– И как нам быть? – выдыхает вопрос прямо в губы.

К черту! Это же просто игра.

Я его целую.

Глава 13. Приняла желаемое за действительное

Когда-то мои воскресенья проходили по одному и тому же сценарию. Завтрак всей семьей за круглым столом, совместное пение в церкви, обязательная прогулка в парке с катанием на каруселях и мороженым. В воскресенье папа всегда позволял нам больше, а мама часто улыбалась. Это казалось счастьем и осталось в прошлом.

Сегодня у меня второе воскресенье вдали от дома. В первое я познакомилась с Белецким. Эти воскресенья для меня счастливей всех самых счастливых из детства.

Проснувшись в семь пятнадцать, я уже сходила на пробежку и купила в маленькой пекарне на соседней улице горячую выпечку. Захотелось сделать вкусный завтрак.

Стою на кухне, бодрая после бега и контрастного душа, прислушиваюсь к каждому шороху. Гарик из своей комнаты еще не выходил.

Вчера в ресторане я все испортила. Он обиделся и не ответил на поцелуй, которого хотел не меньше моего. Знаю, что хотел, чувствовала. Не отстранился, не отвернулся, но все равно унизил, позволив выпрашивать и не получить.

После этого мы практически не контактировали. На обратной дороге перекинулись несколькими общими фразами. Я спросила, приедет ли Злата, он буркнул, что встречу с ней отменил. Дома мы сразу разошлись по комнатам.

Белецкий горделивый. Честолюбия в нем более чем достаточно. Поэтому он Злату возвращает таким хитроумным способом. Другой на его месте купил бы кольцо с огромным бриллиантом и увез в Париж. Но Гарик так не может. Ему важно, чтобы она сама приползла.

– Доброе утро, Ариненок, – слышу хриплый голос за спиной, и вся сжимаюсь от радости.

Когда он так называет, у меня душа поет. В одну секунду все ему прощаю.

– Я принесла круассаны, – показываю бумажный пакет, – Есть ореховая паста и крем-сыр. Ты любишь сладкие или соленые? Можно с семгой сделать, в холодильнике была…

– Без разницы.

Я распинаюсь, а он не смотрит в мою сторону. Подходит к кофе-машине, делает себе свой двойной американо. Смурной и заторможенный какой-то.

– Не выспался?

– Работал.

Рядом с его спальней есть кабинет, вход в который запрещен кому бы то ни было. Это его личное святилище. С первого дня меня распирает от любопытства, что же там внутри, но на двери стоит кодовый замок. Интересно, Злате он позволял туда входить?

Гарик берет свой кофе и пустой круассан, на меня не смотрит. Он опять в одних спортивках с висячими коленками. Мы договаривались не ходить по дому без одежды, но я решаю промолчать. Просто любуюсь его голой спиной.

– Какие планы на день? – спрашиваю, пытаясь разрядить обстановку.

– Работать, – отвечает односложно, не удостоив вниманием.

Из зоны кухни выходит, направляется к себе. Не пойму, реально так сильно обиделся или просто весь в работе. Вздыхаю, получается громко.

Он останавливается. Поворачивается, блуждающим взглядом смотрит поверх меня, потом в сторону.

– А ты чем будешь заниматься?

Пожимаю плечами.

– Схожу в магазин, наверное, потом сериал посмотрю. Могла бы тоже поработать, если ты найдешь время объяснить мне, что было не так в моей презентации.

– По твоей работе общаемся в офисе, – отвечает сухо, взглянув мельком. Я успеваю кивнуть до того, как отводит глаза. – В магазин давай вместе, часа через три.

– Конечно, – выпрыгивает из меня слово вечно провинившейся девочки.

Сейчас я словно на ковре перед рассерженным папой. За любую шалость и непослушание отец требовал встать напротив и отчитаться. Он никогда не унижал физически, но морально подавлял.

Ровно через три часа Игорь выходит из кабинета, и мы едем в супермаркет. Вообще он совершенно не пунктуальный человек, а тут минута в минуту. Я их считала, пока ждала.

По дороге он подчеркнуто не смотрит в мою сторону и молчит, и я перестаю совершать попытки вывести на контакт. Игнор так игнор. Но в супермаркете все кардинально меняется.

Я выбираю яблоки, когда он догоняет и обнимает сзади. Порывисто и крепко, как будто долго не видел и сильно соскучился. Прокручиваюсь в его руках и вижу перед собой совсем не того безэмоционального босса, которого он со вчерашнего вечера изображал. Сейчас он прямо светится, а у меня на лице недоумение.

Демонстративно высвобождаюсь из его таких приятных объятий, сосредотачиваюсь на покупках. Белецкий идет рядом, не отстает ни на шаг. С улыбкой заглядывает мне в глаза, дотрагивается до руки, ловит взгляд.