Белецкий приподнимается на локоть, смеряет взглядом.

– У тебя свадьба назначена на тридцатое октября, приглашения уже разосланы.

Я закусываю губу и сжимаю кулаки.

– Откуда тебе это известно?

– А это имеет значение? Допустим, я знаком с твоим женихом Владеком.

Он садится в кровати. Белоснежная простыня съезжает, оголяя торс. Я спешно отвожу глаза. Зачем же он такой красивый?

– Я никогда его не любила. Он был женихом сестры, потом стал моим, – бубню себе под нос.

– Какая интересная история. Ты пришла мне ее рассказать?

Тон у него леденящий, мне изнутри холодно становится.

– Свадьбы не будет, – произношу так тихо и неуверенно, что сама себе не верю.

Если придется вернуться домой, то и замуж выйти придется. От этой мысли мороз по коже.

– И почему же? – он садится ровней. – Сколько вы помолвлены? Почти год?

Кусаю губы, переминаюсь с ноги на ногу. Снова это неприятное волнение, как в детстве на ковре перед папой. Зажмуриваюсь и трясу головой: нет тут никакого ковра, и оправдываться мне не обязательно.

– А вы со Златой сколько были вместе? Почти десять лет? Почему не женились? – сощуриваю глаза.

– Стрелки переводишь? – хмыкает и снова смиряет взглядом. Сверху вниз и обратно. – Вижу, разговор затягивается. Может присядешь?

Хлопает рукой по кровати возле себя. Я смотрю на это движение и нервно сглатываю. Лимит смелости на сегодня исчерпан.

– Я лучше там, – тычу пальцем на кресло у окна и боком двигаюсь к нему.

Глаз от его руки оторвать не могу. Он ей матрас поглаживает, а совсем недавно меня по спине гладил. Кожа помнит, как это приятно.

– Про нас со Златой ты с самого начала в курсе. Я сразу все рассказал.

– Сразу после того, как поцеловал. Дважды, – напоминаю, присаживаясь на край кресла.

– Это претензия?

– Где? – выкатив глаза, оглядываюсь по сторонам. Включаю «дурочку», – Не вижу никакой претензии!

Гарик улыбается, я тоже. Обстановка чуток разрядилась.

– Ты написала, что он друг семьи. Обманула.

– О, теперь вижу! Вот же она – претензия!

Я улыбаюсь шире, но он не ведется. Наклоняет голову набок, поджимает губы и смотрит пристально. Шутить не настроен.

– Влад и есть друг семьи и больше никто. Для меня никто.

– Он считает иначе. Предупредил, что ты работаешь до середины октября, после свадьбы у него на тебя другие планы.

Не сдерживаюсь и демонстративно фыркаю.

Владек решил обозначить свои права на меня. Стыдно-то как. Мерзко! Вскипаю изнутри, в очередной раз почувствовав себя никем, просто вещью.

Нервно дергаю полы халата. Вот все в нем хорошо, и цвет и состав ткани, но постоянно норовит соскочить или задраться. Сверху поправляю – снизу разъезжается, оголяя бедра, натягиваю – верх расходится.

Гарик мои движения отслеживает.

– Я решила, что не выйду за него еще до нашего с тобой знакомства, но все не так просто. У них с отцом договоренности, сама свадьба – большое событие в их кругу…

Вздыхаю. Ему не понять. Он мужчина. Сильный, независимый, самодостаточный. А мне до сих пор все оплачивает папа. У меня нет ресурса переть против его воли. У меня вообще ничего нет, и никого. Ни родственников, ни друзей, которые могли бы поддержать. Месяц назад появился он, офигительный босс, в которого я втрескалась по самые уши.

– Он сильно старше, – вспоминает Белецкий. Сползает на край кровати и опускает ноги на пол, – Сколько у вас разница? Лет пятнадцать? – Я киваю. – Тебя в нем привлекла состоятельность?

Закатываю глаза. Чушь какая! Влад разбогател во многом благодаря отцу.

– Он меня ничем не привлекал. Пойми, я никогда не хотела замуж за него, меня выдают! А я в принципе замуж не хочу! Мне карьера интересней! – выпаливаю с отчаяньем.

На эмоциях активно жестикулирую, халат распахивается, наполовину оголяя грудь.

Мы сталкиваемся взглядами. Я быстро прикрываюсь.

– Ясно, – произносит он это бесячее слово, как бы подводя черту.

Что ему на этот раз ясно? Мне опять ничего.

Гарик встает. Сминает простыню, обматывает вокруг бедер. Он спит голым, я помню и стараюсь не смотреть.

Подходит к окну, оказывается сбоку от меня. Высокий, красивый невозможно. У него в меру подкаченное тело, идеальные пропорции. Я сижу ровно и кошусь на него до боли в глазных мышцах.

– Значит, ты решила сбежать из-под венца, – хмыкает как будто сам себе. – Послать всех на хер с моей помощью.