Адам стоял как молнией поражённый. В помещении без окон, где свет попадал лишь сквозь узкие отверстия под потолком, Европа показалась ему прекрасным миражем. От неё исходил душистый запах свежевыпеченного хлеба и пряных горных трав. Ее доспехи играли бликами в неверном свете и казалось, сами производили свечение. Какое-то время он молча разглядывал Европу, позабыв о ее вопросе. В голове звенел вопрос: "мы тебя уже где-то видели. Где? Где мы тебя видели?"

– Кто ты, дочь наша? – его голос прозвучал неестественно хрипло.

Европа обернулась, озадаченно поглядев на своих спутников. Те пожали плечами.

– Я – Европа, дочь Агенора, правителя города Сидон. Он шлёт вам свой поклон, господин, с пожеланиями здравствовать. Он так же просил меня узнать о судьбе его сыновей Кадма, Фойникса и Киликса…

"Где мы могли видеть ее?" тревожным набатом гудел вопрос.

– Ты прекрасна, Европа, – перебил Адам.

Девушка запнулась, похлопав ресницами, но потом застенчиво отвела глаза, медленно встала и вновь учтиво поклонилась.

– Про эти места поговаривают нехорошее. Говорят, здесь опасно для молодых девушек. Тебя здесь не обижали?

Адам уселся во главе стола. Европа, взяв сосуд с водой, опустилась к его ногам и стала смывать с них дорожную пыль.

– На Садом напрасно клевещут его враги, великий бог. Здесь не опасно для тех, кто доверяет зову плоти.

Человек поправил доспехи амазонки и посадил рядом с собой.

– Твои братья передали тебе приветствие, дочь наша. Они отправились предупредить Абрама о нашем прибытии. А мы зашли проведать его племянника Лота. Ты знаешь его?

– Конечно. Вон он сидит.

Европа указала на крупного семита, сидевшего в противоположном углу. Тот увлечённо что-то царапал на каменном египетском скарабее, и поэтому не заметил вошедшего великого праотца. Европа сделала знак, и воин ее стражи пригласил Лота присоединиться к ним. С досадой Адам заметил, что Лот не выказал радости при его виде. Пренебрёгши приветствиями, каких требовал сложившийся обычай, Лот поспешил пригласить знатного гостя и его спутников поскорее проследовать к нему в дом.

– Что случилось, сын наш? Почему ты так взволнован? – спросил удивлённый Адам, когда Лот закрыл за ними тяжёлые дубовые двери, обитые медью.

– Ах, простите мою неучтивость, повелитель, – многократно кланяясь, затараторил Лот, – но будет лучше, если нас не увидят на улице вместе. Могут по городу пойти разговоры всякие нехорошие… ну их! Проходите лучше, владыка, в дом! И вы, почтенные, располагайтесь. А я пока верблюдов ваших напою… Вы проходите, проходите, не стесняйтесь. У нас, знаете, по-простому, без вычурасов там всяких. Мы во дворцах не очень-то…

Лот засуетился и хлопотами старался скрыть крайнее смущение при виде столь значимых персон в своём в доме.

– А, не сочтите, владыка мира, за бестактность, но что привело Вас из Египта в наши скромные обители?

– Мы идём навестить Абрама, твоего дядю. По дороге узнали, что с тобой приключилось несчастье. Царь Сидонский разграбил твой дом и едва не отдал в рабство?

Адам сделал паузу и многозначительно посмотрел на Европу, но та и бровью не повела.

– Мы так расстроились, что прежде, чем увидеться с другом Абрамом, просто обязаны были узнать, как себя чувствует его добрый племянник?

– Ах, владыка, да пребудет удача в твоих делах! Стоило ли так беспокоиться из-за меня? Это такие пустяки! – Лот украдкой наблюдал за тем, как по его дому ходят вооружённые стражи Европы. – Сущее недоразумение. Боги милостивы к моему дому, и мы терпеливы к их взысканиям.

Европа пододвинула резное кедровое кресло и, усадив в него Адама, встала позади. Положив руки на плечи великого праотца и слегка массируя их, царская дочь, сдвинув брови, впилась стальным взглядом в глаза Лоту. Тот вздрогнул и поспешил отвести взгляд.

– Что же, – удовлетворённо кивнул Адам, отпив вина из поднесенной ему серебряной чаши, – если обид ни у кого нет, то и мы судить никого не станем. Ведь мы решили учредить верховенство Закона, сын наш, и тем самым прекратить все беды в нашем мире.

– Это так славно, повелитель, что Вы решили установить верховенство божественного закона, – промямлил Лот, склонившись перед сидящим Человеком. – Я убеждён, что как только Вы объявите о своём желании, все жители города наперебой бросятся помогать установить закон и здесь, и по всей долине содомской. Только, я не возьму в толк, могучий бог, где же армия, которая заставит его соблюдать?