– Нам не нужна армия, сын наш. Когда мы объявим Закон, для его установления не понадобится армия принуждения. Ведь увидев насколько он прекрасен и справедлив, люди сами захотят жить по нему. Наш Закон объявит начало царства справедливости, равенства, сострадания и взаимопомощи. Мы запретим войны и насилие. Мы заставим богатых помогать неимущим, а здоровых заботиться о слабых. Наш Закон сплотит всех наших верных чад великой идеей мира и всеобщего процветания людей. Поверь, услышав этот Закон, не найдётся никого, кто захочет ему противостоять.

Лот скептически зацокал, помотав головой, искоса поглядев на стоящую позади Адама Европу.

– Без сильной армии тут не обойтись, владыка, помяните моё слово.

Но вот из дома вышла жена Лота и его дети. Они вынесли угощения и вино для гостей. За ужином Лот подобрел и стал рассказывать о жизни в Ханаане. Он рассказал, что у его дяди Абрама, наконец, родился первенец, Измаил. Поначалу Абрам был очень счастлив, но затем, почему-то, решил услать Измаила и его мать Агарь в Мекку, а потом сам же за ними ездил возвращать их из лона пустыни в Ханаан. Лот болтал много, смешно пародируя сцены из семейной жизни своего племени. Прекрасное вино ханаанских виноградников растеклось по телам возлежавших за трапезой отзвуком багрянца жаркого палестинского вечера. Адам уже не слушал Лота. Заиграла музыка и женщины стали танцевать, а Человек смотрел на красавицу Европу и все время думал:

"Где мы тебя видели?"

Жар танцующих тел распространил чарующие ароматы притираний, которые утопили в густой ханаанской ночи, окутанное негой сознание Адама.

"Где же мы тебя видели?"

Из оцепенения Человека выдернул грубый стук в ворота. Была глубокая ночь и все разошлись спать. Только обнаженная Европа лежала подле Адама.

– Эй, почтенный Лот! – раздались крики из-за ограды, – Открывай!

В ворота снова заколотили. Адам поднялся. К Европе подошли вооружённые воины. Лот выбежал с зажжённой лампадой во двор, вжав голову в плечи и бормоча про себя молитвы. Стук в ворота продолжился, из-за ограды во двор полетели камни. Человек взял Лота за плечи и сказал:

– Сын наш, успокойся! Хочешь, мы поговорим с твоими соседями? Они, кажется, не очень уважительно к тебе относятся.

Лот затрясся ещё больше.

– Нет, нет, владыка, что Вы! Вам нельзя туда ходить, иначе они Вас… Я лучше сам, как-нибудь. А Вы лучше оставайтесь в доме.

И он вышел за ворота.

Европа подошла к Адаму с обнажённым стальным мечом в руке.

– Командуй, Баал! У меня четыре воина-хетта, но каждый из них стоит трёх хананеев. Наша сталь крепка, и да пребудут с нами боги!

– Защищай Лота и его семью, – сухо ответил Адам.

Один из воинов открыл ворота и втащил Лота внутрь. Как раз вовремя. На место, где ещё секунду назад стоял Лот приземлился увесистый булыжник. Каменный обстрел продолжился и один булыжник, пролетев в щель закрывающихся ворот, угодил точно в лоб хетту. Тот рухнул замертво.

– Сколько их? – спросила Европа побледневшего как полотно Лота.

– Точно не скажу, – проскулил тот. – Человек тридцать. Все мужчины Содома.

– И что им от тебя надо?

– Строго говоря от меня, ничего. Они, как бы сказать… Есть местный обычай. Премерзкий… Он требует…

В ворота стали стучать.

– Эй, почтенный Лот, кого ты там прячешь? Не свою ли прекрасную гостью? Но ты забыл, верно, наши традиции добрососедства? Так мы пришли их напомнить! Открывай!

Адам глубоко вздохнул.

– Мы понимаем.

Он закрыл глаза и замер. Когда глаза открылись опять, они сияли недобрым синим светом.

– Дочь наша, забирай своих людей и веди Лота с семьёй в горы. В загоне мы видели быка. Запрягите его и уходите!

Европа попыталась возразить, но Адам взглянул на нее, и лицо царской дочери исказил страх. На неё пылающим взором смотрел ядобог.

– Беги! И не оборачивайся!

В этот момент ворота слетели с петель. Они с грохотом рухнули во дворе. Поднявшееся облако пыли накрыло свет лампад и во дворе воцарилась тьма. В разбитых воротах показались мужчины. Они держали ножи наготове, всматриваясь в пыльный мрак, окутавший внутренний двор.

– Где ты, хеттская шлюха? – ехидно спросил в темноту один из них, – Иди ко мне, я приласкаю тебя!

Адам крепко держал Самаэля, не позволяя завладеть ему собой окончательно. Эта внутренняя изматывающая борьба, длившаяся в нем непрерывно со времён гибели Эдема, не давала забыться ни на миг. Но порой ядобог всё же одолевал Адама. Яд, получив доступ к силе Человека, высвобождал чудовищную, уничтожающую всё энергию. И вот такая минута наступила. Человек приоткрыл заслонку, за которой томился пылающий гнев.

"Где мы могли ее видеть?"– глухо спросил выходящий на волю ядобог.

И Адама осенило. Эти глаза, улыбка, запах.