После борща Макс быстро расправляется с огромной тарелкой плова, с наслаждением выдыхает, как будто не ел со вчерашнего дня — возможно, так и есть — и обращает на меня пристальное внимание.

— Повтори, пожалуйста, ту часть про июнь. Когда примерно это было?

Припоминаю точное число, называю. Добавляю, помолчав:

— Тебе не кажется, что я это выдумала? Что зря подняла панику?

— И даже позвонила ради этого мне? — он с горечью кривит губы, — Сильно сомневаюсь, что это просто повод со мной увидеться. А панику просто так ты никогда не поднимала. Так… дай подумать…

Он складывает руки в замок, взгляд становится отрешённым.

Я пью какао и задумчиво отщипываю кусочки от булочки — аппетита что-то нет. И настроения тоже. Приступы раздражения, невыплеснувшиеся, подавленные, переплавились в уныние. Что я здесь делаю? Я что, не могла написать ему в соцсетях? Или просто поговорить по телефону?

Я что — сама использую поводы, чтобы его увидеть??? Нет-нет-нет! Впредь, насколько удастся, буду избегать контактов. Даже в необходимых случаях. Только честно, не обманывая себя!

Через пару минут Макс отмирает.

Глаза его суживаются и он откидывается на спинку стула.

— Кажется, я знаю, кто это может быть… — челюсти его сжимаются до скрипа и взгляд становится мрачным. — Правда, добраться до него будет сложно… Но возможно. Он пожалеет.

— Да кто это???

— Один из отцовских приятелей, — нехотя сказал Макс, — Не очень хороший человек. Я узнаю всё точно. И попробую разобраться. Правда… боюсь, Настя мне за это спасибо не скажет.

— Мы хотя бы сможем быть рядом и помочь, если что-нибудь случится. Необязательно лезть в чужие отношения.

Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Близкие — и чужие.

Родные — и невозвратно разделённые.

Между нами был барьер.

Это было так странно. Забывать о том, что нас разделило, видеть только привычное. Я всё время сдерживала себя, чтобы не дотронуться до него, чтобы не начать разговаривать как обычно. Хотелось обнять его, прислониться, пожаловаться…

И с ослепляющей болью вспомнить на кого я собиралась жаловаться.

А он глядел на меня тоскующе и жадно. Как будто хотел схватить, унести с рычанием в логово, присвоить.

Но он сам всё сломал.

Думаю, ему тоже было больно.

Но поздно.

Его боль не могла отменить всего, что случилось.

И нам лучше было поскорее забыть друг о друге.

Единственной точкой соприкосновения для нас являлась Настя. У меня мелькнула подлая мыслишка разорвать отношения и с ней тоже… Чтобы не ловить больше этих всполохов боли. Чтобы отгородиться от прошлого как можно сильнее.

Но разве так поступают настоящие друзья? Разве бросают друг друга в тяжёлый момент? Да, друг может ошибиться. Может быть неправ. Может быть несогласен с другом. Но не предаёт умышленно.

А Настя сейчас нуждалась в поддержке, хоть и отрицала это. Разве могу я эгоистично бросить её одну? Чтобы только случайно не вспомнить о предателе-муже?

Да и не поможет.

Слишком много всего вокруг о нём напоминает.

Я разорвала затягивающий взгляд и встала. Хватит. Я сделала, что могла, но и у моего терпения есть пределы. Если я посижу тут подольше, я не знаю, что сделаю. Напряжение незаметно повышалось, повышалось… Нельзя было допустить, чтобы оно стало слишком сильным. Иначе последует взрыв. А после него мне будет плохо.

Не хочу.

— Спасибо за помощь. До свидания. Надеюсь, увидимся нескоро.

На лице Макса мелькнула боль, но он упрямо сказал:

— Не обманывай себя. Нас всё ещё тянет к друг другу. Не может всё закончиться так просто.

Его слова эхом звучали у меня в голове, когда я направлялась на встречу с потенциальными учениками.

Нет. Не просто. Совсем не просто.

Я постаралась настроиться на рабочий лад, но все равно очень волновалась. Чувствовала себя обманщицей, которая ввела в заблуждение людей. Я же… обычная. Я не заслуженный педагог. У меня даже нет ещё диплома! Да, я знаю своё дело и знаю хорошо. И объясняю так, как понятно мне самой. И понимаю, что эти люди пришли именно ко мне, а не к кому-то другому.

Но не верю в себя.

Если бы мне отчаянно не нужны были деньги, если бы мне не нужно было доказать прежде всего себе, что я смогу — я бы, пожалуй, сбежала. Отказалась.

Но не хотелось подводить ещё и Алёну, которая рассказала обо мне.

Мы встретились около Алёниной школы. Пятеро человек — с ума сойти!

Я изо всех сил сохраняла серьёзность, хотя мне хотелось то улыбаться до ушей, то упасть в обморок.

Но, наверное, когда не ты ищешь, а тебя, люди больше готовы к разговору.