Их привезли обратно в город, в неприметное здание на окраине, где в подвале нашлись настоящие тюремные камеры, в одной из них их и закрыли.

Так же молча Эрен прошел к узкой скамейке у стены и уселся на неё. Милена ещё в машине приметила, что с ним совсем всё не так, а сейчас, присмотревшись, увидела, что он отчаянно сжимает дрожащие руки. Если сама Милена была серьёзно обеспокоена, даже напугана, то Эрен явно был в ужасе. Надо было что-то сказать, поддержать, но, как назло, все слова разбежались.

— Скажи что-нибудь, — выдала она, так и не обнаружив подходящих слов. — Меня пугает твоё поведение.

Сначала Милене показалось, будто он её даже не услышал. Долго не отвечал, продолжая изучать носки своих летних кроссовок.

— Не понимаю, как они меня нашли, — тихо произнёс Эрен. — Думал, достаточно жить тихо, ничего не нарушать и не привлекать внимания, тогда Управление с его лабораториями останутся в прошлом и я смогу просто жить. Неужели это так много?

— Что ты, — ответила Милена, садясь рядом и касаясь его плеча в надежде, что он на неё посмотрит и она сможет заглянуть ему в глаза, — но ведь пока ничего катастрофического не произошло. Может, всё обойдётся. Поговорим с их главным и уйдём восвояси.

Вот теперь Эрен на неё посмотрел, только лучше бы не делал этого. В его взгляде явно читалось сомнение в её умственных способностях.

— Ты сама-то веришь в сказанное?

Нет. Не особо. Но если она тоже поддастся упадническим настроениям, станет совсем невыносимо. Кому-то нужно сохранять веру в лучшее. Сейчас этим «кем-то» придётся быть Милене.

— Управление — это не какая-то кучка фанатиков при богатом спонсоре, — снова заговорил Эрен, — это серьёзная организация, которой приказы отдают с самых верхов. Подозреваю, сам президент или кто-то из его ближайшего окружения. Это не те люди, от которых можно сбежать дважды. Значит, это всё. Конец. Для меня, так точно. Тебе вообще не стоило так настаивать на этом «мы едем вместе». Это не имеет никакого смысла. Мне остаётся лишь надеяться, что тебя отпустят после какого-нибудь внушения и подписи бумажки о секретности.

С каждым словом Милена всё больше проникалась скверностью ситуации. Ей так хотелось помочь Эрену, поддержать его, но что она может, если всё настолько серьёзно? А ведь иначе быть не может. Максимально серьёзно и сверхсекретно. Только она никто. Одна из миллионов. Ни денег, ни связей. Ничего. Если будет нужно, люди, стоящие у руля этого бардака, легко сотрут её в порошок, не трогая и пальцем. Вариантов столько, что страшно представить. От этого хочется бежать, но Милена никогда себе не простит, если так поступит. Значит, остаётся надеяться, что удача им подарит свою улыбку.

— Ты ведь ничего не сделал, — заговорила Милена, понимая, как глупо звучат её слова. — За что тебя задерживать? Надо всё им объяснить.

— Ты очаровательна в своей вере в людей, — хмыкнул Эрен невесело. — Им не нужны объяснения. Меня посадят обратно в клетку и будут продолжать ставить эксперименты, только потому что я тот, кто есть. Для людей Управления я и мне подобные — лабораторные животные, а то и меньше. Нас официально нет и не должно существовать в природе, а значит, прав у нас меньше, чем у редкого вида жуков.

— Так нельзя! — выдала Милена на эмоциях и, вскочив на ноги, начала нервно метаться по камере. — Какие к чёрту эксперименты? Это негуманно! Ты живой разумный парень, лучше подавляющего числа людей, что я в жизни встречала. Я не дам им сделать с тобой подобного!

Ответом было молчание, и, обернувшись, она увидела, как Эрен смотрит на неё с мягкой грустной улыбкой. Внутри всё сжалось от осознания: может, это их последние минуты. Кусая губы и сжимая кулаки, Милена пыталась найти выход из ситуации, с отчаянием понимая своё бессилие.

— Давай лучше поговорим о чём-нибудь другом, — произнёс он. — Пожалуйста.

Они говорили обо всём. Важном и не очень. Бежали в своих беседах от жутковатой реальности. Милена была готова обсуждать что угодно, если это поможет Эрену отвлечься от разрушительных мыслей. В камере не было окна, и было невозможно сказать, сколько прошло времени. По ощущениям — много. О них будто забыли, но Милене казалось, за какой-то нуждой их специально «маринуют». Потому шаги в коридоре показались ударами боевых барабанов.

У самой решётки, заложив руки за спину, стоял мужчина лет сорока, непримечательной внешности, во всём чёрном. Он молча рассматривал Милену и Эрена. Сначала ей хотелось вскочить и немедленно потребовать ответов, но, поборов порыв, она решила подождать. Посмотреть, что скажет их «гость».

— Как твоё имя? — произнёс мужчина, насмотревшись, и было очевидно, не Милена его интересует. — И даже не пытайся разыгрывать что-то из серии «кто вы и что нужно». Давай сэкономим время и нервы.

— Эрен, — это он произнёс, встав напротив и смотря в глаза человеку, от которого зависела его судьба.