Как в племени зовешься ты своем,

Скажи, каким охвачен ты огнем?

Ты почему так жалобно стенаешь,

Столь грустные газели сочиняешь?»

А тот: «Ансары — корень мой и род.

Уяйной мой отец меня зовет.

А если хочешь ты узнать причину

Моих рыданий и мою кручину,

То, если не торопишься сейчас,

Присядь и долгий выслушай рассказ».

УЯЙНА РАССКАЗЫВАЕТ МУТАМИРУ О СЕВЕ

«Однажды, вседержителю покорный,

К мечети я направился соборной,

И, к Мекке обратив лицо и взгляд,

Исполнил я молитвенный обряд.

Когда воздал я господу хваленье

И подошло к концу мое моленье,

Присел и оглянулся я вокруг,

И женщин несколько увидел вдруг,

И понял я, что богомолки эти

К соборной направляются мечети.

Иль то газели шли на водопой

Неспешною и легкою стопой?

Одна из них казалась всех стройнее,

И поступью, и томностью нежнее,

Все — словно звезды, а она — луна,

Все — просто люди, гурия — она.

Ее краса — отрада для влюбленных,

Ее коса — тенета для плененных.

Красавица отстала от подруг,

Приблизившись ко мне, сказала вдруг-

«Уяйна, хочешь ли соединиться

С той, кто к тебе, влюбленная, стремится,

С той, кто мечтает тайно о тебе,

С той, кто грустит, Уяйна, о тебе?»

Как дым, исчезла с этими словами, —

Как дым, когда меня повергла в пламя!

А я не знаю, как ее зовут,

И кто она, и где ее приют

Как жить мне дальше — не могу понять я,

Мне сделались противны все занятья,

По городу брожу я, одинок,

Ни головы не чувствую, ни ног».

Рассказ окончив, он издал стенанье,

Упал, на время потеряв сознанье.

МУТАМИР И УЯЙНА НАПРАВЛЯЮТСЯ В ПОИСКАХ РАЙИ К СОБОРНОЙ МЕЧЕТИ

Когда рассвет державным стал царем

И войску ночи учинил разгром, —

Чтобы найти красавицу, к мечети

Направились те двое на рассвете.

Они ее искали целый день.

Хотя бы след нашли, хотя бы тень!

Увидел вдруг Уяйна, потрясенный:

Те самые прошествовали жены,

Но кроме той, что сердцем избрана, —

Есть звезды, но отсутствует луна!

Остановили женщины Уяйну

И той красавицы открыли тайну:

«Здесь не найдешь ты пери дорогой,

Она к стоянке двинулась другой,

Туда направилась твоя смуглянка,

Где племени Бани-Сулайм стоянка.

Лицо ее — кыбла для тех людей,

Для них михраб — дуга ее бровей,

В ее душе, как на цветке тюльпана,

Из-за любви к тебе — ожог и рана.

Хотя она уехала отсель,

Ты, только ты — ее мечта и цель.

Зовут ее Райя: жасминолица,

Но с розой благовонием сравнится».[13]

Когда он имя услыхал «Райя» —

Лишился он истока бытия.

Отбросив стыд и не стесняясь боле,

Запел он песнь отчаянья и боли:

«О, горе, скрылся милый паланкин!

Как буду без любимой жить один?