Когда он через сорок минут вернулся, сделав круг по посёлку, я все ещё сидела на старом колесе. Приземлился рядом.

— Сергей, — представился он, протягивая мне чай в крышке от китайского термоса. И бутерброд с докторской колбасой.

— Лена, — неожиданно для себя, назвалась я своим настоящим именем.

— Ну что, Лена, хрен тебе по колено, вздрогнули? — он чокнулся со мной чаем в кружке и засмеялся. Кивнул за мою спину. — Это за тобой, что ли?

— Не знаю.

Чёрная, блестящая бэха представительского класса приплыла к нашему колесу. Оттуда вылез безукоризненный молодой человек с профессиональной доброжелательностью на лице.

— Ляля? — произнес он, как пароль.

— Вебер? — спросила я, как отзыв.

Мужчина четко кивнул. Стоял, открыв заднюю дверь, ждал.

Я быстро дожевала колбасу с хлебом. Запила чаем. Вернула куртку мужику.

— Спасибо, Серёга! Ты настоящий человек, — я поцеловала его в небритую щеку.

Меня никто не спросил, куда меня везти. Я тоже не стала спрашивать. Довезут, увидим. Ощутив запах, исходящий от меня, водила крякнул. Душка-секретарь поднёс к носу белый носовой платочек.

— Сори, — сказала я. Свернулась клубочком на заднем сиденье и уснула.

Высадили меня возле подъезда отцовской пятиэтажки на Севере Города. Вебер откровенно показал, что не желает иметь со мной ничего общего.

Спасибо. Написала ему сообщение. В ответ — тишина.

Отец был бесконечно рад, узнав, что я хочу пожить вместе с ним. Они, все трое, включая полуслепого пса и старенькую кошку, ходили хвостом за мной из комнаты в комнату, смотрели, как я навожу порядок или готовлю еду. Я отнесла документы в университет на восстановление. На дневное отделение не пошла. Понимала, что не интересно мне каждый день сидеть на занятиях. Подала на заочное.

— Неужели желаете стать искусствоведом? — иронично спросил надменный декан в дешевом костюме, ползая бледными глазами по моей фигуре в синем платье с широкой юбкой. Каблуки и розовые губы он тоже не пропустил.

— Да, — просто ответила я. Нимало не стесняясь его липкого взгляда.

— Ваше имя?

— Елена Розенталь, — да, теперь меня так зовут. Венечкино имя и коллекция — моё все.

Декан удивленно посмотрел на меня, но ничего не спросил.

В доме номер один по Главной улице горел в окнах свет. Я выскочила из джимни и нажала кнопки кода.

— Але! — ответила Руфина Львовна.

— Это я!

Они обнимали и целовали меня все четверо. Одновременно.

— Деточка! Лялечка! Красавица! Как ты?

— Где Миша? — спросила я сразу. Они заплакали.

— Он жив?! — я осела на стул в коридоре.

Бабушка Софа принесла мне воды. Я машинально выпила.

— Мишу закрыли, — сказала она спокойным, уверенным голосом. — Пойдём, покушаешь. У меня пироги с рыбой и яблоками. Пойдём.

Мы все расселись по своим местам за большим генеральским столом. Только Мишино кресло стояло пустое.

— У нас жучков полный дом! — громко объявила Руфина Львовна. — И камеры везде, даже в туалете. Пялятся на мой семидесятилетний зад, кэгэбэшники!

— Фээсбэшники, — невесело улыбнулась я.

— Какая, в жопу, разница! — проорала интеллигентнейшая Руфина Львовна в пространство.

— Руфа, перестань! Давайте лучше чай пить, — терпеливо сказала бабушка Мария.

— Мы завтра понесём ему передачу. В первый раз за три месяца. Наконец соизволили разрешить. Я дошла до Президента. Лично приказал. Напильник в пирог положила, Софа?! — заорала Руфа так неожиданно, что я подпрыгнула.

— Ты ребёнка заикой сделаешь, не кричи. Напильник положила и ключи от шифров, Алексу от Юстаса, — улыбнулась Софья Андреевна.

— Как твоё замужество? — обратилась ко мне бабушка Мира. Самая старая и мудрая.

— Я теперь в вашем клубе. Вдова, — ответила я, ставя на стол чашку с чаем.

Воцарилась полная тишина.

— Господи, детка, как же так?

Старушки забыли кричать и разом обернулись ко мне со своим участием и любовью. Я рассказала. Про наследство на всякий случай упоминать не стала. Старые женщины о нем и так догадывались.

— Вот он старый козел, Розенталь! — рассмеялась баба Софа. — Всегда умел красиво устроиться в жизни! Так, чтобы с удовольствием и по высшему разряду. Я знавала его старшего брата Марка. Состоятельный был человек. Служил в интендантстве Берлинского округа в своё время. Ни одной юбки не пропускал. Как он умер?

— Без боли. У меня на руках, — я тихо заплакала.

Софья Андреевна обняла меня, гладила по голове, тихо раскачиваясь.

— Бедная ты, бедная. Он не забыл тебя в бумагах?