– Земля у вас действительно поспела, - сказал он, проходя в кабинет через приемную.
– Специально крюк сделал, чтоб посмотреть.

– Чем это все попахивает?
– с тревогой произнес Савельев, когда закрылась дверь за Полиповым.

И вдруг из кабинета, переговариваясь, вышли члены бюро. Ничего не пони-мая, Савельев поднялся и прошел к Полипову. Следом за ним вошел Кружилин.

Секретарь райкома звонил в гостиницу по телефону:

– Ага, два места... Самых лучших. Зачем отдельных, можно вместе. Добро. Положил трубку и развел руками.
– Взбунтовались члены бюро, не до света же, говорят, заседать. Решили продолжить завтра в десять утра. Ничего не поделаешь, коллегиальность. Да и действительно, кончать надо с заседательской суетней... В общем, простите, Иван Силантьевич и Поликарп Матвеевич, а завтра сразу в десять потолкуем с вами. С гостиницей я для вас договорился... за счет райкома. Отдыхайте.

Однако и на следующее утро бюро почему-то не собралось. Сказали, соберется в два часа дня. А днем Полипов объявил, с треском застегивая замки своего портфеля:

– К сожалению... впрочем, для вас это к счастью... меня и второго секретаря вызывают в обком партии. И заметьте - совещание по вопросам наметившихся тенденций к сокращению зерновых площадей в области. Этак, братцы мои, без хлебушка останемся. Так что не вздумайте там мудрить. Вопрос стоит острее, чем вы думаете. Легко надвое разрезаться... На время сева к вам уполномоченным вот товарища редактора назначили. Смотрите, под постоянным контролем газеты находитесь. Выезжай-ка, Василий Поликарпович, в колхоз сегодня же...

Уполномоченным Василия в "Красный партизан" действительно назначили еще несколько дней назад. И он вместе с председателем и отцом выехал в колхоз.

Ехали почти молча. Только Савельев всю дорогу плевался:

– "По вопросам тенденций... Надвое разрезаться..."

А отец всю дорогу угрюмо молчал.

Когда подъезжали к Михайловне, Савельев и отец, словно по команде, выскочили вдруг из машины и побежали к полю, по которому вдоль и поперек ползали двухрядные сеялки.

– Эт-то еще что такое?! Кто разрешил пшеницу сеять?!
– закричал Савельев сеяльщикам, размахивая протезом.
– Прекратить сейчас же...

– Можно и прекратить, - сказал сеяльщик и грубо выругался.
– Да ведь кончаем уже. Вчера полдня сеяли, всю ночь да сегодня, считай, целый день.

– Кто разрешил, спрашиваю? Ведь мы это поле под кукурузу оставили!

– Кто же, кроме бригадира? Только не разрешил, а заставил. Вон он, спрашивайте.

На дрожках подъехал бригадир, щупленький, болезненный мужичок, вступивший в колхоз уже после войны. Несмотря на теплынь, он был в шапке-ушанке, одно ухо которой торчало вверх.

– Ну?
– произнес Савельев, когда бригадир натянул поводья. Усы председателя вздрагивали.
– Самовольничаешь?!

– А тут не знаешь, кого слушать, - угрюмо произнес бригадир.
– Тот грозит, другой грозит...

– Я не угрожаю, я спрашиваю: что ты наделал?! Ты понимаешь?

– Чего мне понимать... Тут вчера сам Полипов был. Приказал: "Сей пшеницу". И не уехал, пока не начали сеять.

Это сообщение сразило Савельева. Он сел прямо на пахоту возле ног своего парторга.

– Да и подумать если: чего тебе, Иван, на рога лезть? Со здоровья и так последний рубль разменял вроде...
– Бригадир, тяжело шаркая ногами, подошел к председателю и тоже сел на землю.

– Так вот чем это попахивает, - уронил отец.
– Без кормов-то, хочешь не хочешь, сговорчивее будем насчет увеличенных планов мясосдачи. Не мытьем, так катаньем!

– Не городи-ка чего не следует, - тихонько попросил председатель. И Василий понял: Савельев сказал это лишь для него - как-никак, а он уполномоченный райкома партии.

Потом все несколько минут безмолвно дымили папиросами. Было в этом молчании что-то тягостное, гнетущее.

– Что же посоветуете, Иван Силантьевич, папа?
– осторожно спросил Василий.
– Может быть, статью написать в областную газету обо всем этом? Или в центральную?

Василий понимал, что статью писать бесполезно: ее не напечатают. Но все же спросил, чтобы облегчить как-то состояние всех.

Савельев медленно, с трудом приподнял голову, повернул мятое, усталое лицо к Василию:

– Не надо.

Теплый весенний ветерок гулял над полем, ворошил молодые листья берез, растущих по краю полосы. Черные, тяжелые, словно камни, галки прыгали за сеялками, надеясь, как при пахоте, поживиться жирными червями.

– Ну, так что, уполномоченный?
– вздохнул Савельев, по привычке затаптывая каблуком окурок в землю.
– Какие твои будут указания насчет... сева? Куда какую сеялку послать в первую очередь? Всех или не всех колхозников посылать в поле? Темпы сева как, увеличивать будем? К какому сроку отсеяться нам?