— Ну, так написано в докладе, переданном из Дома патриарха, — пожал плечами дьяк.

— Ладно, завтра сам спрошу у него, — нахмурился великий князь. — Зашевелились, паскуды. Осмелели. Они всерьёз считают, что нас сдерживают их барьеры? Силы на них тратить не хочется. Земли — скудные, холмистые, выродков больше, чем надо, источники хилые. Понятно, почему их бритты подчинили. И понятно, почему те не остановились на этом, а дальше лезть пытаются. Зачем только нас трогать? Мы с ними лишь по морю граничим. Думают, что нас легче захватить, чем Царство? Наивные. Видимо, опять пришла пора им показать, что даже совы являются хищниками, не говоря уже про сычей и филинов.

— И как мы это сделаем? — с тяжёлым вздохом спросил дьяк.

Не то, чтобы у Великого княжества не было способов доставить неприятности Соединённому королевству, но, как и сказал князь ранее, границы были лишь по воде. Опять бедным купцам пошлины на въезд поднять? Так это палка о двух концах. Те просто взвинтят цены на продаваемые ими шкуры и кости выродков, да на серебряную утварь и драгоценные камни. Кто больше проиграет при этом — ещё непонятно.

— А вот это и станет темой нашего обсуждения, — с мрачной улыбкой ответил дьяку великий князь. — Но прощать им покушение на наших отроков нельзя. Хватит. Пятнадцать лет назад пожалели их, выкорчевали поросль, но не тронули корни. А теперь пожинаем плоды этого. Нельзя так.

Дьяк лишь кивнул, записывая в повестку завтрашнего совета ещё один пункт.

— Тихон, просыпайся, мы приехали, — осторожно дотронувшись до плеча отрока, сказала Василиса Никитишна.

Тихон, закончив изгонять излишки маны из тела, открыл глаза и чуть не обомлел.

Ну, потому что таких зданий он в Кремнах ещё не видел. Длинный, прямоугольный, в целых тринадцать окон по главному фасаду! Низкий первый этаж или высокий подвал, как кому удобней называть, высокий, метра три по высоте, средний этаж и сложная крыша-мансарда с фронтоном в треть длины главного фасада, расположенным по центру здания. Эм… Тут же так не говорят. Тут такой дом назовут настоящими палатами каменными, с подклетом* по плечи взрослому мужу, с горницей* в полторы сажени** высотой и с теремом высоким. Кажется, ничего не перепутал.

Кстати, палаты кирпичные, но за счёт нарядных резных наличников окон с треугольными фронтонами и подвесными гирьками, а также декоративных пилястр в простенках между окнами, здание выглядит нарядным. А, ну и крыша, конечно. Во-первых, сама форма её сложна и необычна. И дело даже не в светёлке по центру, а в том, что сама форма крыши в разрезе луковицу напоминает. Плюс ещё металл, которым крыша перекрыта, в два цвета выкрашен. Зелёный и, конечно, красный. Куда без него.

А ведь было ещё и парадное крыльцо, приподнятое над тротуаром на три ступени. Квадрат размером два на два, с крышей-шатром на четырёх толстых резных каменных столбах, с кованой калиткой. И с лестницей, ведущей по всей боковой стене наверх, в горницу. Самого входа в дом с улицы, кстати, видно не было. И, скорее всего, вела лестница на неширокое, но длинное крытое гульбище. Потому что лестница тоже была крытой. И каменной. С ума сойти.

— А куда это мы приехали? — спросил осторожно Тихон, выходя из коляски вслед за батюшкой.

— В казённый дом, в котором живёт мой батюшка, Горислав Иванович Совин, пока занимает должность градоначальника, — с улыбкой ответил Тихону батюшка. — Усадьба-то Совиных под Муромом, мы туда только на зимний солнцеворот попадём.

— Ага. Понятно. То есть я — внук градоначальника, — примиряясь с суровой реальностью, которая никак не хотела позволить ему стать простой массовкой, сказал спокойно Тихон.

— И не только градоначальника, но и губного старосты, — сказала матушка, спустившись на тротуар. — Но к моим родителям мы в следующее воскресенье отправимся.

Обалдеть. Один дед — мэр, другой — начальник полиции, прокурор и, частично, судья в одном флаконе. Спокойная жизнь помахала Тихону ручкой и сиганула в море с утеса. Главный городской судья в Кремнах, конечно, князь кремля. То есть начальник крепости. Но то по особо крупным делам. А по мелочёвке принимал решения о наказании именно губной староста.

"Молодец, Тихон, хороших родителей себе выбрал, умница. Тихие, скромные, богатством не отличающиеся, твёрдый средний класс. Всего лишь подьячий городской управы и домохозяйка, ага. Вот что мешало на пиру поинтересоваться их родителями?! Лень? Ладно, родители. У Совиных, оказывается, усадьба под Муромом! Усадьба!"

Тихон, в отличие от многих сверстников, прекрасно понимал, что это значит. Земельный надел в родовой собственности есть не у всех. Тем более, в центральных воеводствах. То есть род Совиных — из тех, первых, пришедших в эти северные земли и перешедших под крыло нового Рода. Понятно, что они всего лишь боярские дети. Но это лишь говорит о том, что на протяжении тысячелетия этим бездарным слабосилкам хватало смекалки и изворотливости ни разу не поставить на кон судьбу всего рода.

"Хм… Возможно, у меня ещё есть шанс на спокойную жизнь," — успокоился Тихон.

— Понятно, — сказал Тихон, делая шаг вперёд, к своим названным родителям. — Батюшка, ты у матушки свёрток забери, тяжёлый он.

— Тихон! И ты туда же! Мне и Глаши с Иваном хватает. Ну в самом деле! Он не тяжёлый! В нём и полпуда нет!

Понятно, придётся использовать запрещённый приём.

— Матушка, ну уважьте болящего ребёнка, — состроив жалобное выражение лица с печальными глазками, сказал Тихон. — Ну не носите вы тяжёлое, пожалуйста.