А участковый, хлопнув ладонью по поручню кресла, поднялся и направился в сторону выхода из зала, заложив руки за спину – злой, презирающий москвичей и, в то же время, торжествующий.

Нарышкин сидел в неподвижной задумчивости.

На сцене снова постанывали неумелые гитары, и парни пели ломающимися голосами. А когда ушли со сцены, Серега подумал – играли и пели они замечательно: сладко и тревожно.

И дальше пошло-поехало – мир начал переворачиваться.

В чем-то прав участковый – скучно живет блогер Нарышкин: ни жены, ни детей… Чуть ли не сутками сидит в инете. А рядом простые, хорошие люди, которых он люто ненавидит, когда они выдергивают его из виртуальных пространств. Им хочется посидеть с бутылочкой за столом, поболтать о том, о сем, хором спеть любимые песни…

Нарышкин зазнался от популярности блога. Он стал личностью только лишь от количества посещений. Ему предлагают баснословные деньги рекламодатели. А все остальные-прочие для него – бездари и кретины.

Участковый был прав, называя его стариком скучным и наивным первоклассником.

Не так надо жить, блогер Нарышкин – сам себе в мыслях сказал Серега. – Не так.

Потрясенный до глубины всем происходящим вокруг и своими открытиями, московский гость глубоко задумался. А когда снова вернулся в реальность, вслух выругался:

– Черт знает что!

Несколько минут приходил в себя, собирая из уголков души все, что разбросал участковый. И снова уверенный в себе блогер снимал на мобильник генеральную репетицию хомутиниского коллектива художественной самодеятельности.

Проходом в сторону сцены прошла дамочка, востренький взгляд которой так и кричал на него – незнакомый мужчина!

Нарышкин понял без подсказки – женщинка незамужняя.

После этого Серега прислушался к себе и понял, что хорошее настроение вновь вернулось. На душе стало спокойно и иронично. Он по-хорошему улыбнулся, вспоминая всех артистов, которых запечатлел.

Подошел Илья, уже без наряда.

– Я видел – ты с участковым болтал. О чем?

– Дал подписку ему о невыезде.

– Так это ж прекрасно! И не уедешь, пока не женишься. Что-нибудь сделаешь для села…

– Для села завсегда горазд!

Потом Серега улыбнулся и пожаловался Алдакушеву:

– Пронырливый капиташка положил меня на обе лопатки в интеллектуальном споре. Кстати, Иваныч, проверим твою эрудиция – ты знаешь, когда стрелялся Алексей Максимович Горький? Вот-вот…

Бывший цыганский барон:

– Тогда он еще не был Максимом Горьким.

Нарышкину сделалось совсем весело. Он бросил взгляд на сцену, на которой возникла неловкая пауза, покосился на туфли Алдакушева – а вот что сказать, не знал.

Сидит рядом с ним умудренный опытом и обремененный годами старший товарищ, чуждый сопливой сентиментальности (стихи читает от настроения), строгий, но справедливый, учит его уму-разуму. Насмешливые глаза его полны отцовской нежности…

– Участковый, в принципе, неплохой человек, – произнес Алдакушев. – Хотя я однажды сказал ему, что не уважаю таких, как он.

– Почему же?

– Подраться не дал с одним негодяем.

– Так он же был прав! Драться нельзя в общественном месте. Аморалочка.

Илья разозлился, вспомнив минувшее:

– Некоторых только так и учат. Сейчас бы боялся, а не хамил из подворотни, как пес шелудивый.

– Ого, Иваныч! Так у тебя есть враги?

– Скорее – мне неприятные люди.

Нарышкин посмотрел на него насмешливо.

Да и Илья Иванович после минутной вспышки уже находился в хорошем настроении.

Серега подумал – в селе хорошо, спокойно и просто дышится; мир кажется понятным и приятным; можно думать и не думать, вспоминать и не вспоминать… И интернет есть. Может, действительно переехать сюда и не боятся гастрита, жениться на первой красавице, детей завести да жить–поживать. Денег у него полные закрома…

Нарышкин краешком уха услышал легкие шаги на проходе. Скосив глаза, увидел белую фигуру девушки, двигающуюся в сторону сцены. Узнал в ней ведущую.

Белый цвет концертного платья был ярок, насыщен, подчеркивал подробности идеальной фигуры. И общее впечатление было такое, что мимо проходит жданная неожиданность.

Действительно, в полумраке передвигалось летучей походкой нечто легкое, прозрачное, даже зыбкое.

Ещё Серега разглядеть сумел нежно-матовое лицо и тут же понял, что девушка по-настоящему красива. На сцене она казалась неприступной королевой, а сейчас близкой, простой и понятной…

– Женя, – окликнул Алдакушев, – куда торопишься? Посиди с нами.

И произошло странное – девушка решительно повернула к ним. И поскольку на крайнем кресле к проходу сидел Илья, а рядом Сергей, она протиснулась мимо них и присела слева от столичного гостя.