Они спорили о том, сварил ли зелье сам Вагнер или нет, стараясь попутно объяснить любопытное Мие то, что вообще никакие зелья нельзя варить самостоятельно, когда к университетским воротам подъехал вместительный экипаж.

Судя по всему, не только Свен знал о высоких гостях — помимо направлявшейся к воротам встречающей делегации из преподавателей, было тут и немало «совершенно случайно» прогуливавшихся студентов.

Альба подивилась спокойствию Сигурн, которая незадолго до этого расплела косу и начала расчесывать волосы гребнем, и явно не собиралась прерывать свое занятие столько бы высоких гостей не вошло бы сейчас в ворота.

Впрочем, Альба видела неподалеку заинтересованно посматривавшего на северянку Харальда, так что, вполне возможно, был в поведении Сигурн и иной смысл.

Не заинтересовалась прибытием экипажа и Мия, пожиравшая взглядом гребень.

— Папа мне на каждый Перелом новый гребешок дарит, один красивее другого, — непосредственно улыбнулась девочка. — Но твой красивее всех моих. Я такой же хочу. Но папа говорит что дорогие гребни мне подарит только когда я вырасту. А твой — дорогой?

— Это подарок, — Сигурн послала Альбе короткую улыбку.

— Значит у тебя есть хороший друг. Мама так всегда говорит, когда говорит о хороших подарках. Хочешь, я покажу, как магией расчесывать волосы умею? Я умею, правда. Без рук. Сейчас покажу. Можно?

Альба не смогла бы отказать маленькой девочки с таким выражением лица. Сигурн тоже.

— Можно. Держи.

Мия положила гребень перед собой и постаралась сотворить плетение левитации. Неудачно, разумеется. Она явно была слишком мала для осмысленного применения магии.

— Я верю, что можешь, но ты пока маленькая еще, — улыбнулась Сигурн. — Подрастешь — и у тебя обязательно все получится.

— Но у меня уже получалось, правда. Я не маленькая! Вот, смотри! — Мия напряглась изо всех сил, явно копируя чьи-то слова и жесты.

Безуспешно.

Разочарование медленно проявлялось на лице Мии.

— Я правда умею. Правда! Я маг, как мам и папа, все так говорят! У меня получится!

Был у Мии дар или нет, Альба не знала. Но видеть, как непоседливая, искренняя девочка расстраивается из-за пустяка было больно. Альба подхватила левитацией гребень и, поддерживая длительное плетение, подняла его в воздух.

— Получилось! Видели — у меня получилось!

— Разумеется, получилось, — улыбнулась Альба, видя понимающие улыбки остальных. — Ты молодец…

Договорить ей не дал знакомый голос.

Этот голос принадлежал одному из гостей университета.

— Безопасность должна быть приоритетом, — отвечал на чей-то вопрос высокий лысый, как коленка, мужчина, чья кожа было неестественно-желтой, покрытой темными пятнами, а подбородок пересекал шрам.

Несмотря на отталкивающую внешность, держался он властно. Очень властно. При этом одежда этого человека была простой и практичной, очень выделявшейся среди довольно-таки пышных нарядов его спутников. Вся группа направлялась по центральной аллее как раз к группе встречающих из университета, и, очевидно, это и были те самые архимаги, чьего прибытия все так ждали.

Альба никогда раньше не видела лысого мужчину, но его голос… Голос был ей знаком. Именно этот голос убеждал, что ее прибытие в этот мир — ошибка. Что она никуда не вписывается. Что ее жизнь уже закончена…

Мужчина почувствовал ее внимание. Повернулся, встречаясь взглядом с Альбой…

И на нее обрушилась серость. Жесткая, безумная, бесконечная, мертвенная серость. Серость, говорившая, что надо просто уйти. Молчать, чтобы не было стыдно за прошлое. Серость сковала тело, не давая пошевелиться. Проникая куда-то глубоко, ища возможности отдать приказ, пробраться за защитный лес и что-то поменять, извратить.

От этого отвратительного ощущения не была спасения. Двусторонний щит, который Альба выбросила на одних инстинктах, понимая, что этот человек пытается ей что внушить, пусть и без слов, лопнул под чужим давлением за секунду. Она попыталась развернуть его вновь — бесполезно. Чужая сила давила ее разум, ломая естественные преграды на своем пути.

А пошевелиться не выходило. Никак. Не то в этом была магия, не то — отданный этим… существом? Приказ, уже поселившийся в разуме, но Альба просто не могла отвести взгляд от бесконечно далеких и бесконечно близких мертвенных глаз.

Альба, едва способная осознать хоть что-то кроме мертвенной, затхлой силы, заволакивающей все вокруг, бросила прямо в черные провалы глаз гребень, который все еще держала чудом не распавшимся плетением. Все что угодно — лишь бы этих глаз не стало. Лишь бы они не смотрели на нее.

До цели гребень не долетел, упав у ног мужчины, но серость, не дававшая двинуться, исчезла. Альба неуклюжим движением тела, которое словно не хотело подчиняться ей даже сейчас, перевела взгляд на траву перед собой.