– Меньше, – произнёс Майлз сквозь зубы.

Таисса похолодела. Он это серьёзно?

– А, значит, я не ошибся. – Вернон-Кай смерил Майлза холодным взглядом. – Что ж, ещё один повод остаться сиротой.

– Если у тебя получится, – фыркнул Майлз. – В тебе мой сын. Думаешь, он даст тебе это сделать?

– Даст, как только я добавлю ещё один веский аргумент, – бесстрастно бросил Принц Пустоты. – Я видел, как зажглись твои глаза, когда ты услышал про Великого Светлого. «Если малыш Тьен каким-то немыслимым образом способен стать Великим, – подумал ты, – способен каждый. Почему не я?»

Майлз Лютер криво усмехнулся.

– А ты хочешь, чтобы бессмертие досталось одному тебе?

Звон. Удар. Ещё один. Принц Пустоты легко отразил быстрый и молчаливый выпад Элен и пнул её платформу с такой силой, что та отлетела на десяток метров, беспорядочно вращаясь.

– Ты опасен, – почти с сожалением произнёс Вернон, глядя на отца. – Лучше бы ты оставался в саркофаге. В отличие от Пирс, ты не видел там снов.

Ответный удар чуть не взрезал Вернону плечо, но Принц Пустоты был быстрее. Майлз едва успел парировать.

– Я был бы дураком, не захоти я использовать сферу, – выдохнул Майлз. – Тёмные должны защищать себя.

– Конечно, – насмешливо подтвердил Вернон-Кай. – Вот так оно и начинается. Хочешь знать, что будет дальше?

Не поворачиваясь, он безошибочно указал в сторону догорающей туманности.

– Полюбуйся.

– Мне нет дела до твоих игр, – сквозь зубы процедил Майлз. – Сдавайся. Сдавайся, или, клянусь, я…

Вернон-Кай безразлично пожал плечами, перекинув клинок из одной руки в другую.

– Хочешь умереть – пожалуйста. Возможно, Вернону ты и был бы нужен…

Пауза. Удар сердца. Взгляд, короткий и беспощадный.

– Но мне – нет.

Больше они не разговаривали.

Звон. Удар. Ещё и ещё. Сверкание стали, убыстряющийся танец, превращающий четыре меча в живую стальную стену.

Таисса бросила отчаянный взгляд на приближающую платформу с Омегой, но та не смотрела на неё. Чёрный клинок был почти невидим на фоне ночи.

И нацелен прямо на Вернона.

Ещё один удар, и платформы снова разлетелись. Теперь три чёрных шестиугольника кружили друг напротив друга, пока противники стояли с мечами наголо, выбирая время для удара.

– Ну? – поинтересовался Принц Пустоты насмешливо и холодно. – Кому снести голову первому? Есть желающие?

– Хотя бы отпусти девчонку, – бросил Майлз презрительно.

– Чтобы развязать вам руки? Не дождётесь.

Презрительная улыбка не исчезала с лица Вернона, но Таисса чувствовала растущее напряжение. Знал ли Страж, в каком уязвимом положении окажется?

Двое против одного. Таисса отчётливо поняла, что если так будет продолжаться, то Принц Пустоты проиграет. И он наверняка сознавал это тоже.

Словно прочитав её мысли, Вернон оттолкнулся от платформы и одним невозможным прыжком преодолел расстояние до платформы Омеги. Элен Пирс мгновенно отпрянула, готовая парировать любой удар, но внимание Вернона было нацелено не на неё.

Вместо этого его пальцы легонько коснулись центра платформы, и по шестиугольнику пробежала чёрная волна. «Генетический код», – мелькнуло в голове у Таиссы. Но если Майлз зарядил платформу для Омеги, то Вернон только что…

Таисса не успела додумать эту мысль.

– Всё, – спокойно констатировал Вернон, выпрямляясь и поворачиваясь к Омеге.

И, метнувшись на сверхскорости, вонзил клинок ей в грудь.

Таисса закричала.

Омега пошатнулась и упала на одно колено. Фигура Вернона в чёрном возвышалась над ней, как палач над приговорённым.

– Не смей, – выдавила Таисса. – Ты проживёшь ещё миллион лет и никогда себя не простишь.

– Мне не нужно прощение, – последовал безразличный ответ. – У меня есть цель.

Он пнул Элен-Омегу в грудь, вытаскивая клинок, и она рухнула на спину. Из её рта текла струйка крови, тёмные глаза полузакрылись.

Она была без сознания.

– Человек, – презрительно бросил Кай-Вернон.

И коротко, страшно ударил мечом по её шее.

Время замерло перед глазами Таиссы. Меч Вернона падал, готовый отрубить Элен голову, по-настоящему, навсегда, и это был не плохой сон…

Короткий вакидзаси перехватил клинок Вернона, останавливая удар.

– Теперь я вижу, что Вернона в тебе не осталось, – произнёс Майлз Лютер очень холодно. – Ты не мой сын, ты программа. Жаль, что я не понял этого раньше.