«Ладно, не вразнос, – раздался в её голове воображаемый голос Вернона. – Допустим, ты преувеличиваешь, Таисса-щепетильность».

Таисса невольно улыбнулась. Даже в её воображении Вернон оставался верен своим любимым прозвищам.

Как она скучала по этому насмешливо-ленивому голосу. По его идеям, шуткам… по их прежней переписке.

– Л., поговори со мной, – попросила Таисса. – Хотя бы в моей голове.

«О чём? О том, что я превратился в монстра и потерял вкус к хорошим сигарам? Дай тебе волю, все местные злодеи давно перешли бы на апельсиновое мороженое».

«Шоколадное», – мысленно поправила Таисса. Ей хотелось плакать, но вместо этого она мысленно потянулась к тому, кого больше не было. К воображаемой тени, голос которой Таисса могла только представлять, не слышать.

«И о чём же ты задумалась в моё отсутствие, Таисса-трагичность? Бьюсь об заклад, завидуешь моему бессмертию, всемогуществу и романтическому виду из окна. Знал, что тебе понравится готический дизайн».

– Он ужасен.

«Так я тебе и поверил. Ты просто злишься, что новый хозяин замка не оставляет тебе зефирки на подушке пополам с засахаренными орхидеями».

Таисса зажмурилась. По её щеке скатилась слеза, и ей вдруг показалось, что тёплые пальцы вот-вот коснутся лица, стирая влагу с щеки. А потом знакомый голос позовёт её по имени.

– Нет, – покачала головой Таисса. – Не позовёшь. Тебя больше нет. Ты стал Стражем.

Вернон отдал всё, чтобы Стражем стала не она. Он сделал невозможный выбор, пожертвовав всем: телом, жизнью, чувствами. Даже их последняя встреча досталась не ему.

Таисса вновь закрыла глаза, представляя себя и Вернона, летящих в темноте. Вот только она долетела и очнулась в трущобах рядом с Элен, а Вернон…

Но Вернон всё же попрощался с ней, пусть и чужими устами.

«Порой твоя тяга к спасению утопающих заканчивается помолвками абы с кем, инъекциями чёрт знает чего и прочими блестящими решениями. Меж тем некоторые не хотят, чтобы ты отказывалась от себя и превращалась в кого-то другого».

Слова Вернона. Неужели он знал или догадывался, что она захочет именно этого?

– Вернон, – позвала Таисса. – Я действительно могла стать Стражем? Кай на самом деле выбирал между мной и тобой?

«И естественно, он выбрал меня и моё непревзойдённое обаяние. Ты себя в зеркале видела? От твоих постоянных укоризненных взглядов даже самый безупречный Страж мигом сбежит в ближайший бордель».

Таисса улыбнулась, вытирая слёзы.

«Кстати, что за внезапный приступ любопытства, Таисса-переменчивость? – тон воображаемого Вернона стал острым. – Не устраивает оставшаяся тебе жалкая сотня лет?»

– Я хочу быть собой, – покачала головой Таисса. – Судьба Стража непредставима, и она меня пугает. Чудовищно.

Таисса набрала воздуха в лёгкие.

– Но всё изменилось. Принц Пустоты сломался. Ты сломался, Вернон. Попытавшись прикончить беспомощную женщину, ты выбрал зло. То есть… уже не ты, но это был ты всё равно.

Молчание. Иногда даже выдуманный голос не знает, что ему сказать. Или слишком хорошо знает, что она права?

– А ведь твой поступок был ужасно логичным, – продолжала Таисса. – В духе Берна Тьелля. Даже сумасшедшие могут быть рациональны. Безэмоциональный Страж просто отправил бы раненую Элен в саркофаг, но ты знал, как переменчива судьба. Вернон Лютер, знавший цену удачи, знавший цену Элен Пирс… ты должен был ударить наверняка. Но это не оправдание.

«А если бы Элен стояла на своих ногах и Принц Пустоты отрубил бы ей голову тогда? – прозвучал голос, и Таисса не сразу поняла, что слышит собственные мысли. – Ей, сильной и опасной противнице, готовой свернуть ему шею и уложить в кому? Это было бы правильно? Это было бы справедливо?»

– Не знаю, – прошептала Таисса. – Но этого не произошло.

Милость к слабым… кто это сказал?

Милость к побеждённому… сострадание. Не в том дело, насколько логичным был тот страшный удар меча, не достигший, к счастью, своей цели. А в том, что творилось в сердце наносящего удар, и в том, какая власть была дана этому сердцу. Собственный мир с живыми и разумными существами, где Принц Пустоты был единоличным хозяином и господином. Власть выдернуть кого угодно с любой планеты. Его воронки – насколько большими они могли быть? С город? С полконтинента?

В воображении Таиссы раздался тихий смешок.

«Ну, тут ты явно выдумываешь и домысливаешь, Таисса-болтушка. Размер имеет значение, и разве я не поделился бы с тобой таким неприличным приобретением?»

Таисса слабо улыбнулась.

– Не заговаривай мне зубы. Ты знаешь, что я права.

«Не совсем неправа, во всяком случае, – легко согласился знакомый голос. – Ладно, моё новообретённое всесилие ограничено, но это всё же всесилие, признаю. Жестокое, произвольное и убивающее чужих бабушек, что, признаться, всегда было чуждо прежнему мне. Дедушки – другое дело, но это отдельная история».