Ноги подкосились, Циана осела на землю, продолжая зажимать одной рукой подозрительно безболезненную рану. Кот присел на корточки, схватил её за руку, на которой оставалась печать «Солнечный ветер», легко стащил её с окровавленного пальца.

— Это станет вторым доказательством.

Завернул фамильный перстень лорда Син в тряпицу и спрятал под плащ.

— Прощайся с близкими, — добавил рыцарь, вставая, — Клинок отравлен ядом, от которого нет противоядия. Вечером, самое позднее ночью, ты умрешь. Может быть только одна леди Син!

Железный кот взмахнул плащом и скрылся в узком переулке, напугав какую-то женщину, отчаянно завопившую. Кто-то совсем рядом тоже закричал очень громко:

— Стража! Стража! Нападение грентской твари!

На Циану навалилось странное безразличие. «Умрешь», сказал металлический кот-рыцарь. Слова медленно доходили до сознания. Может так лучше? Какой толк от нестарой ещё, но уже и не юной женщины, посредственной магички, самого обыкновенного парфюмера и, чего уж греха таить, не самой умной. Она ведь совсем одна, родители – умерли ещё до войны от горючей лихорадки; бабушки не стало ещё раньше; дядя умер год назад. Мужа тоже нет – хоть он жив, но видимо, за семь лет разлуки, очень невзлюбил за что-то свою жену — иначе не прислал бы вместо весточки, этого милого котика расправиться с нею. Детей нет…Бадба… Ей будет тяжело без подруги. Пока есть время, надо будет переписать дом на неё: чтобы переделанная лордами улли не осталась без крова, а дом не отошел муниципалитету. Венсан… Неожиданно ей очень захотелось, чтобы он оказался рядом — просто, без всяких слов и домыслов, захотелось посмотреть в его невероятные синие глаза и увидеть хитрую улыбку, чтобы он обнял и сказал…

— Расступитесь! Дорогу!

Оказывается, пока она сидела в грязи, на холодной земле, предаваясь жалости к себе, успел подойти дежурный наряд городской стражи, а вокруг собралась небольшая, из-за раннего времени, компания любопытных.

Оглядевшись, Циана поняла, что ушлый нищий успел сбежать. На неё внимательно смотрел кавалер Рокиато в сопровождении четырех незнакомых парней из стражи: «видимо новенькие», - подумала магичка.

— Госпожа Ламброзо, если не ошибаюсь, — проговорил начальник наряда, неодобрительно глядя на испачканную в земле юбку женщины.

— Да, кавалер Рокиато, вы не ошиблись. Здравствуйте, — поприветствовала его Циана, — Не могли бы вы вновь оказать мне услугу: проводить домой? Боюсь, самой мне не дойти.

— Мне доложили, здесь произошло нападение измененного.

— Все так, - женщина почувствовала, что слабеет, стало труднее говорить, — Это был человек-кот в железных доспехах. Он пырнул меня ножом и убежал.

Рокиато только сейчас заметил расплывающееся кровавое пятно сбоку на платье.

— Вам немедленно нужно к доктору! В клинику!

— Нет, пожалуйста! Отведите меня домой! Не в службу, а в дружбу, пошлите кого-нибудь за нотариусом!

— Ну, ну! Нотариус-то вам зачем? Вот доктор – в самый раз!

— Мой…племянник доктор: он поможет! Мне немедленно нужно домой!

Женщина попыталась встать, и тут пришла боль: острая и резкая. Она не выдержала и вскрикнула. Это подстегнуло стражников: из двух связанных плащей соорудили импровизированные носилки, бережно водрузили на них Циану и понесли её к дому на площади Джиа.

Один из стражников чуть было не оборвал звонок на двери. Бадба, с перепугу, выскочила открывать дверь, криво натянув личину – казалось, её глаза смотрят в разные стороны, а волосы стоят дыбом. Господин Рокиато то и дело поглядывал на неё с удивлением, но никак не комментировал. Увидев на боку подруги кровь, улли тоненько заверещала и приказала немедленно нести раненую в спальню, потом всех выгнала вон, в том числе и кавалера Рокиато, пытавшегося начать задавать вопросы.

— Бадба, — тихо сказала Циана, — Беги за нотариусом. Немедленно!

— Я за врачом!

— Кинжал был пропитан ядом, мне осталось немного времени. Пожалуйста, скорее!

Из глаз улли, косых из-за личины, полились крупные слёзы. Она зажала рот рукой и выбежала из комнаты. Циана вдруг почувствовала какую-то тяжесть на животе – это Базилевс беспардонно разлегся там и деловито принюхивался к ране.

— Йуад? — спросил он своим странным голосом.

— Да, дорогой. Так получилось. Котик, другой, с металлической шерстью, сказал – противоядия нет.

— Йуад, нет! Йуа, йуа! – улли-кэт заурчал, настырно пробираясь дальше по боку, стал месить лапками, запуская когти, тыкаться носом, слизывать кровь шершавым языком прямо из раны.

— Нет! — Циана попыталась его сбросить, — Что ты делаешь? Там же яд, ты тоже погибнешь!

— Лежи смир-р-рно! Помогать! Йуад, нет! — Базилевс для верности запустил когти глубже, чтобы пресечь возражения. Несколько минут он, урча, облизывал рану, а потом вздохнул, вытянул лапы и сполз тряпочкой на покрывало рядом с раненой.

Вернувшийся раньше указанного в записке срока Венсан, сначала подивился тишине дома: в этот час обычно Бадба и Циана сидели на кухне, пили кван, переговаривались; там же терся Базилевс. Горел очаг, шумел чайник, что-то обязательно громко звякало или падало на пол… Зрелище пустынной кухни произвело на вампира мрачное впечатление.