— Protego!

Пилигрим попытался окружить своего врага той же самой магией, что и до этого, но в этот раз ничего не получилось: серебристый щит спас Гарри.

Такой результат не устроил Крэкстоуна, и он яростно вскрикнул, неразборчиво пробормотал себе что-то под нос и с силой ударил посохом о камень под ногами. От него во все стороны хлынул огонь, но пламя не успело отлететь далеко. Оно сконцентрировалось вокруг фигуры пилигрима и ударило вперёд наподобие огнемёта, обволакивая вывалившегося на траву Гарри. Пламя, исходившее от мертвеца, не прекращало давление, пытаясь продавить защиту Гарри. Кажется, пилигрим начал подозревать, что так просто убить его не удастся.

Несколько секунд длилось их противостояние, пока Крэкстоун не схватился за свой посох двумя руками и с силой не ударил по полу второй раз. На этот раз вспышка была столь сильна, что огонь прошёлся по всему четырёхугольному двору, зацепив стоявшие на лужайке столы и стулья. От жара пламени мебель затрещала и обуглилась, как и дерево, стоявшее в центре двора. Не пострадали стены и трава: огонь не дошёл до первых и был сильно выше второй.

Крэкстоун не позволил пламени свободно уйти вверх или пропасть — он направил его на Гарри и с хохотом наблюдал, как тот скрывается в огненной сфере.

— Protego Maxima! — выкрикнул Гарри, направляя все свои силы в палочку.

Белоснежный щит окутал его со всех сторон, защищая от ревущего пламени. По всей видимости, Крэкстоун был очень скуден на другие трюки. Ему был подвластен только огонь и тот телепатический приём, когда он обездвиживал своих жертв. За такое неумение пилигрима использовать собственные силы Гарри был готов поблагодарить кого угодно.

Огонь вокруг него ревел, пытался прорвать белоснежную сферу, но пока что ничего у него не получалось. Гарри тяжело дышал, схватившись за палочку двумя руками. Она в свою очередь жалобно трещала, едва справляясь с тем объёмом силы, который через неё проходит. В его голове проносился рой мыслей, начиная с того, что Крэкстоун оказался гораздо сильнее, чем Гарри предполагал, заканчивая тем, что дышать становилось труднее с каждой секундой.

Кислорода действительно становилось всё меньше, и никакая магическая защита не могла остановить безумный жар, идущий от огня. Ситуация вырисовывалась крайне скверная. За рёвом пламени Гарри отчётливо слышал каркающий хохот своего врага.

Гарри поморщился и взмолился, чтобы ему хватило сил на то, что он собирался провернуть. Магический купол, накрывший его, засветился белым светом, а из конца волшебной палочки вылетело несколько белых искр. Он почувствовал, как дерево в его руках сначала нагрелось, а потом моментально заледенело.

Раздался взрыв — напитанное до предела магией заклинание сдетонировало, рассеивая пламя вокруг себя и снося опешившего Крэкстоуна на несколько метров назад, чуть ли не выталкивая в коридор за его спиной.

Несмотря на прохладную ночь, по лицу Гарри бежали струйки пота.

— Ты!

Что хотел сказать Джозеф, осталось загадкой. Гарри не позволил ему договорить, дёрнув свободной рукой в сторону пилигрима. Телепатической силы, заложенной в этот жест, было достаточно, чтобы снести какого-нибудь хайда на пару десятков метров назад, но Крэкстоун, судя по всему, был защищён от чего-то подобного. Мертвец не отлетел ещё дальше и даже не пошатнулся — лишь его лицо дёрнулось, словно он получил сильную пощёчину. Его ноздри расширились в гневе, и он опять попытался что-то сказать, но снова ничего не вышло: в него прилетело воспламеняющее заклятие, а затем почти без промедления рассекающее.

Но ничего из арсенала Гарри не сработало. Огонь потух, как только коснулся одежды пилигрима, а заклинание ножниц лишь слегка порезало его плащ, но зайти дальше не смогло.

Взбешённый Крэкстоун не стал больше пытаться говорить или угрожать: время для этого прошло. Гарри оказался весьма непростым оппонентом.

Пилигрим вскинул посох вверх, и опалённая мебель, стоявшая во дворике, затрещала, разламываясь на несколько крупных кусков каждая. Не прошло и секунды, как куски дерева полетели в Гарри на огромной скорости.

По нему нельзя было сказать, что он силён физически, но это являлось ложным впечатлением. Гарри был поджар и худощав, в нужные моменты он мог двигаться быстро и чётко; приученный к битвам с одиннадцати лет, Гарри умел правильно перемещаться.

Но всего этого не знал мертвец. Он с гнусной полуулыбкой ожидал, как наглеца снесёт лавиной обломков. Как оказалось, зря.

Гарри отступил на шаг, пропуская мимо себя половинку парты, и пригнулся, уворачиваясь от просвистевших сверху обломков стула. Взмах рукой — и сразу несколько столов разламываются на совсем мелкие части, а потом их сносит куда-то вдаль. Ещё шаг — и резкий взмах палочки снизу-вверх позволяет рассечь длинную парту на две половинки и пропустить их по обе стороны от себя.

— Expelliarmus! — вскрикнул Гарри, резко развернувшись и выкинув палочку в сторону своего врага.

Как и все остальные заклятия, обезоруживающее сработало плохо — оно лишь дёрнуло посох Крэкстоуна в сторону Гарри, но тот крепко держал оружие в руках.

— Flipendo! Everte Statum! Bombarda! Stupefy! Seko!

Не сдерживаясь, Гарри насылал на Крэкстоуна целую кучу неприятных заклятий, но они практически не наносили ущерба мертвецу. Главный эффект от всего этого был в том, что отвлечённый на защиту пилигрим не мог атаковать.