– Что-о-о!! Ах, ты, сявка!! Ты мне угрожаешь!! Заслуженному командиру!!

– Слушай ты, заслуженный, тебе не надоело глотку драть?! – я завёлся не на шутку. – Ты драпаешь от самого Бреста, потерял и разбазарил свой полк. Ты сидел, трясясь в Коссово в окружении, не зная, толи застрелиться, то ли сдаться, толи уползти лесами. Вам помогли, а ты и хвост задрал!

– Что-о ты сказал?!! – взревел на том конце связи майор, – убью, тварь!!!

Я бросил трубку Курянину.

– Всем бойцам занять боевые позиции. Танк вперёд. Зенитки и дашки на прямую наводку.

Со стороны позиций Пилипенко донеслись два далёких винтовочных выстрела. И снова тишина. Я вышел на дорогу и встал перед танком. За мной встали Баля с Ивановым. Зенитки опустили стволы. На машинах пошевелились ДШК.

Вскоре вдали заклубилась пыль, и через минуту показались три БТшки, которые притормозили, чтобы объехать битых немцев. Кое-где им пришлось съезжать на грунт, и, наконец, они встали метрах в тридцати и зашевелили стволами. Потом из переднего танка выбрался человек в комбезе и шлемофоне, за ним ещё двое и направились ко мне. Но, сделав несколько шагов, майор остановился, будто налетел на препятствие и стал озираться. Постоял, вернулся, забрался на танк, чуть подался вперёд, поднял бинокль и стал осматривать панораму боя. Потом он опустил руки и голову, потупил взор и на минуту замер. Снова спрыгнул, махнул рукой сопровождающим и один зашагал ко мне.

Он остановился в трёх шагах. Внимательно в меня вгляделся и отдал честь.

– Майор Иванюк, – он нервно раздул ноздри.

– Старшина Батов, – я кинул руку к виску.

– Твоя работа?

– Наша.

– Никогда такого не видел.

– Война большая, и не такое увидим.

– Формально ты нахамил, но, по сути, прав. Половину полка я потерял. Какие ребята в первые же дни сгорели. – Его лицо исказила гримаса боли и страдания. – Спать не могу. Хлеб в горло не лезет.

– Понимаю.

– Сегодня мы атаковали, будто крылья выросли. Наконец-то дали немцам по зубам. А тут твои подвернулись.

– Всякое бывает. Главное теперь гансы нашей земли вволю нажрутся. Товарищ майор, прикажите отпустить моих ребят. Они тоже на взводе, могут бед натворить.

– Теперь верю, что могут, – процедил он сквозь зубы, – давай связь.

Я махнул рукой Курянину, тот подбежал с рацией за спиной и протянул телефонную трубку.

– Пилипенко ответь. Командир вызывает Пилипенко.

– Слушает Пилипенко, – прохрипела рация, – что там у вас. А то мы тут этих психов слегка повязали.

– Отпустите немедленно! Передайте трубку старшему.

– Майор Иванюк на связи. Немедленно прекратите конфликт. Это нормальные и честные бойцы. Извинитесь перед каждым и возвращайтесь в полк.

Майор отдал трубку связисту и с неподдельным интересом оглядел нашу экипировку и оружие.

– Скажи, старшина, чем вы столько железа и немцев наколотили? Неужто, одним танком и двумя зенитками?

– Да, ими. И ещё батареей трёхдюймовок в шесть стволов на высотке, теми двумя сорокапятками, парой ДШК за ручьём, да тремя взводами с парой миномётов.

– Ой, что-то не верится, – буркнул он и сдавленно фыркнул, – этот танк что ли?

– Он самый. Специальная конструкция.

– Что значит, специальная?

– Подойдите, гляньте на броню.

– Броня, как броня, а, впрочем…, – он всмотрелся и повернулся ко мне, – на лбу странные пятна и сплошные царапины на краске до металла.

– Это следы попадания бронебойных болванок и подкалиберных снарядов.

– Не может быть!! – он забрался на танк и принялся щупать, гладить и чуть ли не носом водить по броне. – Не увидел бы сам, ни за что бы не поверил! Поразительно! Вот это броня!

Он спрыгнул, походил вокруг танка, как кот вокруг сметаны, повздыхал и вернулся ко мне:

– И что много у вас такой техники?

– Вся что есть здесь и имеет особое бронирование.

– Удивительно! Вернусь к своим, ведь не поверят.

– И не надо. Дело важнее, товарищ майор. У меня приказ командарма о блокировании брестского направления и о взаимодействии с вашей дивизией. Я полагаю к вечеру нужно встретиться и договориться о совместных действиях.

– Всё ясно. Чёрт, как неудобно получилось. Прости, старшина, погорячился я. Забудь. Давай руку. Мир?

– Конечно, товарищ майор. Я тоже погорячился и тоже прошу прощения. Меня зовут Василий Захарович.

– Пётр Иванович. Встретимся в Коссово в здании горсовета, там разместился штаб дивизии. Я доложу комдиву. Бывай здоров, комроты. Не поминай лихом.

Он добежал до танка, привычно забрался в люк и оттуда отдал всем честь. Танки разом развернулись и, виляя между битой техникой, поползли обратно.

С возвращением второго взвода собралась почти вся рота, но настроение у всех было не победное. Бойцы смертельно устали. Бессонная ночь, два тяжёлых боя и урчащие от голода животы не добавляли бодрости. Но главное все воочию увидели первые потери и поняли, что убить их всё-таки можно, пусть и прямым попаданием бомбы. В общем самоуверенности и беспечности у бойцов заметно поубавилось.