– Всё, всё. Успокойтесь оба. А ты смелый, старшина. Не боишься особого отдела?

– Я немцев не боюсь, а своих почему должен? Зачем бояться, когда поздно беспокоиться.

– Хм. Ловок, – полковник Богданов ухмыльнулся и покосился на пунцовое лицо особиста, – но перейдём к делу. С чем пожаловал, старшина?

– Согласно приказу командарма, наша рота спецназа после разгрома ружанской и коссовской группировки немцев должна совместно с вашей дивизией заблокировать брестское направление южнее Ивацевичей, на время армейской операции. У меня недостаточно крупных стволов. До сих пор нам везло, и обстоятельства были за нас. Предварительные прикидки показывают, что для успешного выполнения приказа роте спецназа потребуется помощь двух рот тридцатьчетвёрок и роты танкового десанта для их прикрытия. Причём БТшки с их тонкой бронёй и слабой пушкой, сами понимаете, для заслона не годятся.

Полковники переглянулись и уставились на меня, как на пришельца.

– Э-э, вы, действительно старшина, или… До войны многих командиров осудили, – полковник Болотов покосился на капитана.

– В данном случае я командир ОРСН. Не сомневайтесь, за мной нет преступного прошлого.

Полковник Болотов оживился:

– И как же вы планируете действовать, – он указал на карту.

– Южнее Ивацевичей находится лесной массив Зелёный Бор, – я обвёл на карте круг. – На этом участке обе Брестские дороги сближаются и идут параллельно примерно в пятистах метрах друг от друга. Окружающие их влажные леса и болотистые низины не позволят немцам обойти это место. Напротив придорожного села Нехачево ровная грунтовая дорога, пересекает и соединяет оба шоссе, по сути являясь рокадой. Немного дальше у села Зелёный Бор проходит точно такая же поперечная рокадная дорога. Вот на этом квадрате со сторонами пятьсот на пятьсот метров и нужно разворачивать заслон. До места мы доберёмся по старому и надёжному большаку, проложенному прямиком через пущу. По той же дороге можно наладить сообщение с дивизией. До выяснения замысла противника оборону нужно выстроить в обе стороны, а рокады позволят маневрировать средствами при разных вариантах и направлениях атаки. Тоесть в любом случае мы будем иметь и тыловое прикрытие, и резерв. Танковые засады устраиваем по обычной схеме в максимально узком месте с ударом в два огня и закупоркой участка шоссе.

– Ну, вы старшина…

– Батов Василий Захарович.

– Ну, вы Василий Захарович, прямо как Чапай. Но логика безупречна, – проговорил комдив.

– Более чем, Семён Ильич! Более чем! – затараторил начштаба, – план полностью одобряю. Но у нас огромные потери. И в каждом из четырёх батальонов средних танков вряд ли наберётся более полутора десятков.

– А КВ?

– Тяжёлых у нас всего шесть. Но они там не пройдут, грунт слабый.

– Решено, две неполные сводные роты средних танков под командованием майора Иванюка. Это всё, что могу дать, – поднял на меня глаза комдив, – нам ещё со Швеппенбургом драться.

– Насколько я знаю, этот корпус в Ивацевичах атакуют три стрелковые, одна механизированная и две танковые дивизии, а вашему ослабленному в боях соединению поставлена задача перекрыть юго-западное направление и не дать немцам отступить. Тоесть мы частично выполним и вашу работу.

– Удивительный вы старшина, Василий Захарович. Добро. Тридцатьчетвёрки и десант завтра утром прибудут в район Зелёного Бора.

– Одна просьба, товарищ полковник, пусть танки загрузят на две трети бронебойными.

– С боеприпасами у нас не густо, но для заслона изыщем. Что-то ещё?

– Нет. Разрешите идти?

– Идите, Василий Захарович. И удачи вам.

Я уже закрывал дверь, когда услышал негромко сказанную полковником фразу:

– Узнайте о нём всё, капитан.

Похоже, на этот раз я опять слишком много наговорил и о том уже жалел.

В моё отсутствие в роте ничего особенного не произошло, вернее, почти ничего. Напился пьяным боец из первого взвода. Едва я загнал полуторку во двор бабушки Пелагеи, как появился хмурый Ситников.

– Что случилось Андрей?

– Мартынов нажрался самогона в зюзю.

– Где он?

– В доме. Связали. Раздухарился, гад. Ведь предупреждал же!

– Ничего. Разберёмся. Построй взвод возле того дома. Я подойду.

Смыв с лица дорожную пыль и отряхнув камуфляж, я велел Курянину отправить шифровку в штаб армии: «Командарму 10. Силами 30 танковой дивизии и ОРСН блокирующая группировка противника западнее Коссово уничтожена. Взаимодействие с 30 танковой дивизией установлено. Готовы приступить к заключительной части операции. Уточните начало и обеспечение. Командир ОРСН».

Убедившись, что Курянин засел за шифроблокнот, я направился к злополучному дому. Во дворе в тягостном молчании стояли, переминаясь, тридцать бойцов первого взвода. На крыльце Баля, Иванов и Ситников еле удерживали в дымину пьяного Мартынова. Безумные побелевшие глаза, перекошенная щетинистая физиономия и всклокоченные волосы дополняли портрет алконавта. Рядом с крыльцом топтался хозяин дома, маленький подвижный дедок, который, не умолкая, винился и просил за хорошего парня.

– А-а! – алкаш грозно выпятил челюсть, – начальничек заявился. Тьфу. А я думал, что ты уж и когти урвал. Тьфу. Всю жись мою испаскудили, суки. Тьфу. На хрена мне железный организьм. Падла. Ты тварь и все остальные здесь твари. Теперь мы все отродья. Тьфу. Бабу хочу. Дед давай выжрем… Тьфу, – все плевки висели у него на губе и подбородке, и вместе с пьяным оскалом делали физиономию отвратительной. Вот ведь какое обидное свинство. Руки так и чесались отметелить говнюка до полусмерти. Но сдержался, поскольку сейчас это бестолку.

– Взвод. Смирно. Завтра нам предстоит тяжёлый и, возможно, решающий бой, от которого будут зависеть судьбы и жизни сотен тысяч людей, и бойцов Красной Армии, и мирных жителей, наших матерей, жён, детей. До сих пор я во всём доверял вам. Однако не зря говорят, когда львы добреют, шакалы наглеют. И вот этот тоже обнаглел. Он плюнул не только на себя, но и в лицо всем бойцам роты. Когда завтра вы будете драться с врагом, это чучело огородное будет мечтать похмелиться какой-нибудь косорыловкой. Я хочу, чтобы вы запомнили мурло этого паскудного ничтожества. Вольно. Разойдись. Андрей, переоденьте его в обычную форму без петлиц, ремня и сапог, свяжите и положите в сенях. Сейчас лето, не замёрзнет.