— Рад видеть своих подданных в здравии, — вдыхаю я поглубже через нос, чтобы мой голос не дрожал от гнева.

Она ошарашенно смотрит на меня.

— Ты шлюха махараджа, я его наследник. Преклони голову.

Щеки расцветают алым.

— Махарадж надел на меня корону!

— Хоть череп коровы. Ты можешь рядиться во что угодно. От этого ты не перестаешь быть шлюхой, пока жива моя мать.

— Ты хоть понимаешь, что я сделаю с тобой, когда она умрёт, и я стану…

— Я вернусь раньше.

— А может и не ты!!

— Ты молись всем богам, чтобы я. Потому что Чио выпустит тебе кишки без всяких любезностей.

— А если вернется раджа Рико?

— Как только он узнает, как ты поступила с воспитанниками монастырей, за которые он так ратовал, уверен, поможет Акире с тайсёгуном Амчи залить в тебя ведро макового молока. Это "добро" тоже с кулаками и бьет не задумываясь. А я позволю тебе тихонечко жить с отцом на одном из островов. Безвыездно, естественно.

— Ссылка?! Если я передам махараджу твои слова… — мстительно прищуривается она.

— Думаю он не уловит их смысл в своём кумаре. К тому же я буду все отрицать. Слово шлюхи против слова наследника?

Разъярённо сжимает кулаки.

— Я приехала, чтобы заключить с тобой мирный договор, Ен! Поддержать тебя!

— Ты никто, Банаян, чтобы я заключал с тобой какие-то соглашения. Беги отсюда, пока я не передумал. — А если я ношу наследника? — пытливо вглядывается она в мои глаза.

— Ты так глупа, что до сих пор не поняла, что наследника теперь может носить только Чио, моя жена или жена Рико? Тебе не стать махарани.

— Я буду убеждать махараджа, чтобы после вашего отбытия лока была закрыта изнутри войсками! Вы не вернетесь обратно!

— Кого убеждать? Верного мне тайсёгуна, командующего ими? Того тайсёгуна, армии которого ты урезала содержание и часть солдат превратила в сброд, который из бедности промышляет воровством и грабежом?!

— Я что-нибудь придумаю… Твоя мать присмерти. Акира далеко. Север — мой!!

— Слуги сообщили, что Акира прибудет со дня на день заключить союз с махарани. Не хорони раньше времени мою мать. Но даже если боги заберут её, любой из наследников оставит южные земли за Акирой. Здесь, в центре, на плантациях Ши сядет подросшая Юка с советником, а север, по традиции, примет нового махараджа. И если ты хочешь отделаться ссылкой, отмени все распоряжения махараджа. Верни содержание монастырям и войскам. Отмени новые налоги, они истощают народ.

— О, нет, Ен. Я вылижу всю твою казну дочиста, пока ты будешь танцевать на своём балу! Я заберу эти деньги и покину локу.

— Беги… Он сестер ночи ты не убежишь.

— И ты не убежишь, Ен. Мне есть, чем заплатить им!

На этой ноте, вздергивая подбородок, Банаян уходит.

Чио… Где ты, сестра? Я не могу пока казнить ее открыто. Мне нужны твои новые навыки. Она должна умереть естественной смертью.

POV Ен Ким-Цы

Запах ужасен — разложения, испражнений и рвоты.

— Открыть окна!

Слуги суетятся, открывая их.

Возле постели матери три лекаря. Монастыри для лекарей севера и юга очень сильно отличаются по методам лечения. И наш новый дворцовый лекарь Мают — с севера. Он отправлен отцом несколько месяцев назад после смерти нашего старого. Второй — отправлен Акирой, в знак перемирия, пару недель назад. Третий лекарь — весь испещренный морщинами черный старец с Ракатанги. Его привели придворные, преданные матери. Он живет отшельником. Простые люди ему доверяют.

Мать едва открывает глаза и веки склеиваются вновь. Дыхание тяжелое.

— Чем она больна?

— Ее жизненная энергия уходит, — не поднимает глаз наш лекарь. — Мы не знаем точной причины.

— Она еще нестарая женщина и пару месяцев назад чувствовала себя нормально.

— Ее внутренности разрушены и воспалены, — качает головой южный лекарь. — В ее крови желчь из кишок.

— Вы можете вылечить её? — обращаюсь я к нему.

— Боюсь, что нет. Если бы она обратилась к нам раньше — возможно. Но когда я прибыл, кровь была уже в ее испражнениях и изо рта — запах разложений.

— Что скажешь ты, Эмори? — обращаюсь я к черному лекарю.

Черный отходит в сторону, прося меня кивком головы пойти за ним. Мы выходим.

— Яд, — оскаливается он.

— Ты знаешь какой?

— Знаю. Его давали с пищей, длительное время, маленькими порциями. Он оседает в органах и начал действовать очень давно. Вызвал внутренние язвы и поражения. И уже они — заражение тела. Оно гниет изнутри. Этот яд не растительный. Алхимики Борро выделяют его из некоторых руд, отсоединяя от них серу. Это жидкий ядовитый серебристого цвета металл. И нигде, кроме Борро его не добывают. Алхимики же предпочитают держать его в секрете, он очень ценен и участвует во многих их превращениях. В молодости я путешествовал и как-то, пытаясь заработать денег на еду, прислуживал им в Борро, притворившись глухонемым. И многое узнал…