— Замок Длань, Замок Ор и селенье Вежа — наши. Остальные на стороне волхвов. Роба, Жива, Хора, Мыто. И Древей этот конечно, чтоб его! — отчитывается отцу воевода. — Засланные не вернулись… Пятый день ждём.

Не могут наши обнаружить поселения Волхвов. А пока голову не срубишь, не утихнет война в локе. Лидии семнадцать. Началось противостояние, как ей десять стукнуло. Волхвы потребовали к себе волховитую княжну, а мать-княгиня не отдала. Потому что поят они волховитых детей настойками из дару-грибов, и не каждый из них выживает. А кто выжил, детей не рожает. Сначала мать из жалости княжну не отдала, что маленькая, да увечная. Потом и младших не отдала. Да и отец залютовал, что требуют, а не просят. Да и не одного, всех троих! А теперь и Капитул свои требования выставил — подай им всех наследников. И тогда битвы уже пошли нешуточные и кровь полилась! Волхвы смерти не боятся, на рожон прут, да и люд подстёгивают. Внушают, что если покинут локу волховитые княжичи, то править в ней Капитул будет. Воздвигнут храмы богов и заставят всё отдать им — запасы, детей, женщин. Устами новых князей заговорят и весь уклад нашей локи сломят.

Все дерзают править — и Капитул и волхвы. Словно нет князя в нашей локе, и Богдар в ярости.

И Лидию, и близнецов Света с Лелей неоднократно выкрасть пытались. У князей выбора нет, двустороннюю распрю мы не потянем. Поэтому едем мы все, княжичи, на бал этот. А там видно будет. Войны с Капитулом лока не выдержит — это знают все наши разумные воины.

И дружина бессмысленно гибнет в войне со своими братьями. И волхвы гибнут, и простые люди. А когда-то волхвы были силой нашей локи. Что даже Капитул держал себя скромно и уважительно по отношению к Орам. Возглавляет их волхв Ишимор. Вот чья голова нам нужна, чтобы войну остановить. Да как же ее получить? Спрятался в тайном поселении волхвов и носа не кажет. А те, кого взяли мрут до того, как с пристрастием начинаем спрашивать. Кого не пытаем — по темницам сидят тихо и отмалчиваются.

А неделю назад Органа в сердцах волхвичке кисть мечом снесла при остальных. Так они ей тихо спели что-то… И лежит Органа теперь в горячке. Пятые сутки в себя не приходит.

Сестренка моя, байстрючка Яра, за кроватью её прячется. Никто не знает, что она тоже княжна. Только Органа, отец и я. Так уж вышло… На войне свои правила. Но мать узнает — отцу головы не сносить. И я молчу тоже, потому что только в крепости нам еще одной войны не хватало.

Яра не знает, что она княжна и сестра мне. И это неправильно. Все княжичи должны при князях жить, как положено воспитываться. Она бегает босоногая, да лохматая. На всё это безобразие смотрит. Так и зовут ее все на заставе — Босоножкою. Мать дружинница, особо ей не интересуется, отцу — тоже не до неё. Увозить ее надо… Да куда? К княгине-матери? Та обязана принять байстрючку. Примет. Да и придушит в сердцах!

— Как Органа? — смотрит исподлобья отец на вошедшего лекаря.

Раньше лекарей у нас не было, волхвов хватало. А теперь ищем, всех, кто врачеванием владеет, из других лок у нас застрявших. И бережем как зеницу ока.

— Инфанта Органа час назад дух испустила… — опускает глаза лекарь.

Повисает тишина. Органа была славным воином.

— Приведите ко мне дочь, — сглатывает отец.

— Чью? — непонимающе взирает на него оруженосец. — Её?

— Её…

Через несколько минут заводят заплаканную Босоножку в порванном сарафане. У меня в груди всё сжимается. Подводят к нам.

— Мать твоя умерла, — тихо говорит ей отец.

Её губы дрожат.

— Я — твой отец, Яра. Ты — княжна. В стольный замок с братом своим поедешь, Ладимиром. Будешь там жить.

— Не хочу… — судорожно вздыхает она.

— С тобой всё будет хорошо. Княжичи уедут, война закончится. Я вернусь, будешь со мной жить.

— К маме хочу… — шепчет она.

— Ладимир, забери ее. Езжай к матери. Гонцы прибыли. Пора вам.

— Убьёт ведь… — шепчу я.

— Своих не останется — примет, — неуверенно. — Сама она больше не родит, лекари говорят.

— Может, тебе самому ее отвезти, отец?

— Тогда точно придушит, — вздыхает он. — Заставу мне сейчас оставлять нельзя. А привезу, когда Лели уже не будет, никто не усмирит княгиню. Как оставить потом? Пусть Леля ей всё расскажет и девочку приведет. Понял?

— Пойдем, босоножка, — поднимаю я её на руки. — Пора тебя отмыть.

POV Леля Ор.

— Ну вот… — расчёсываю я запутанные волосы Яры. — Теперь похожа на девочку.

Яра крутит в руках мои деревянные бусики, что вырезал Свет, когда мы были еще совсем детьми.

— А вы со Светом вместе родились?

— Вместе, он первый, я вторая.

— Свет добрый…

— Да, Свет очень добрый.

— А княгиня злая, — вздыхает Яра.

— Почему? — закусываю я губу.

Матери мы еще про Яру не говорили. Но народ уже сплетничает и боюсь, что…

— Я слышала, как говорили, что она меня придушит. Не отдавай меня ей, Леля, — прижимается ко мне Яра.

Глажу по волосам. Они не такие как у нас — русые. Они каштановые, с медным оттенком, как у лордов Борро.

— Мы уедем со дня на день, Яра. Отец в обиду тебя не даст, не бойся.

Не думаю, что мать пойдет на такое. Но кто знает. В своих вспышках гнева она иногда свирепа.

Заплетаю ей косы потуже.

— Давай, знаешь как сделаем с тобой, — вываливаю я из сундука свои стаые наряды. — Ты будешь в моих детских платьях ходить и в моей светлице жить. Мне их все мать сама шила. Мы с тобой лицами похожи… А волосы ты в косы плети и платок надевай. Она не сможет тебя обидеть. И вот еще…