Шрифт:
– Улица Кошкина дом пятнадцать, – повторила Инга.
– И только попробуйте после всего этого сказать, что я упертый эгоист и ломаю вас о коленку! Это вы ломаете меня о коленку!
– Почему это я?
– Вы видите, что мы едем к вам, а не ко мне! Я всегда иду вам навстречу!
– Знаете, что, Аркадий Борисович?! За ваши выходки в больнице вы мне ноги должны целовать, а не то что навстречу идти!
– Вы мои выходки до самой моей смерти будете вспоминать?! Я попросил у вас прощения сто тысяч раз! Что мне еще сделать?
– Уважать мои пироги как минимум!
– Нет, это просто невыносимо! А что я, по-вашему, делаю? Вот сейчас, сию минуту, сидя здесь с вами на заднем сиденье такси, а не в кресле самолета?
– Что???
– Уважаю ваши пироги!
– Как-то очень плохо вы их уважаете, так что я этого совершенно не чувствую!
– Потому что нужно не чувствовать, а оперировать фактами! А по факту я не полетел ради вас в Израиль, и едем мы сейчас не ко мне, а к вам! Вот так!
– Как вы лихо оперируете фактами, так что я постоянно чувствую себя виноватой!
– А это уже ваши проблемы, Инга Витальевна, что вы там чувствуете!
– О! Вот то-то и оно! Вам совершенно плевать на то, что я чувствую! Вы мне факты какие-то в нос суете!
– Инга Витальевна! Вы меня решили окончательно истребить и довести до третьего инсульта, который будет последним в моей жизни?!
– Ну-ну-ну! Не прибедняйтесь! Как кофе с коньяком хлестать, так вы первый, и никакие инсульты вам не страшны!
Аркадий Борисович вытер пот со лба, наклонился вперед и похлопал водителя по плечу.
– Водитель! Сделайте музыку погромче! Инга Витальевна, давайте лучше смотреть в окно и слушать музыку! А то, ей-Богу, я до вашей ватрушки не доеду!
Водитель сделал музыку погромче. Инга и Аркадий Борисович замолчали и уставились каждый в свое окно.
Такси доехало до дома Инги на улице Кошкина и остановилось. Аркадий Борисович расплатился с водителем, забрал из багажника чемодан, и они с Ингой поднялись в квартиру.
– Раздевайтесь, Аркадий Борисович, проходите и чувствуйте себя как дома. Вот тапочки…
Инга достала гостевые тапочки и поставила перед Аркадием Борисовичем.
– Вашего мужа тапочки? – ревностно уточнил Аркадий Борисович, снимая пиджак и вешая его на вешалку.
– Гостевые!
– Я чужие тапочки не ношу.
Аркадий Борисович снял ботинки и босиком пошел осматривать квартиру. Инга повесила плащ, сняла туфли, надела домашние тапочки и пошла следом за ним.
– Аркадий Борисович, пол холодный – простудитесь. И грязный… Может, лучше тапочки?
– А почему он у вас грязный? Вы его не пылесосите?
– Пылесошу! – начала закипать Инга. – Перед приходом гостей. А вы сегодня у меня гость незапланированный.
– Ну извините… Это говорит о чем?
– О чем?
– О том, что пол надо пылесосить каждый день. Вы же сами по нему ходите.
– Аркадий Борисович, вы решили мне мозг выжрать как моя свекровь?!
Аркадий Борисович остановился посреди гостиной и осмотрелся.
– Уютно у вас, но тесновато и потолки низкие, – подытожил он. – У меня просторнее будет. Переедете ко мне, я вам хороший моющий пылесос куплю…
– Не надо мне моющий пылесос, меня мой немоющий вполне устраивает! – перебила его Инга. – И зачем мне переезжать к вам в съемную квартиру, когда у меня есть собственная прекрасная квартира со всеми удобствами? По логике вещей это вы должны ко мне переехать!
– О! Вот то-то и оно! Ваша квартира! И вы в ней распоряжаетесь!
– Конечно! А как вы хотели? Хочу – пылесошу, не хочу – не пылесошу! Да пусть все хоть мхом порастет…
– Вот! Поэтому я никогда не поселюсь на территории женщины! Хозяином в доме должен быть мужчина! Я мужчина, а не приживал! И я, как мужчина, должен привести женщину в свой дом и никак не наоборот! А вы меня за кого принимаете?
– Не кипятитесь, Аркадий Борисович! Я вас и принимаю за мужчину, уж никак не за женщину! Но вы себе хоть скидку можете сделать на ваше бездомное положение и послеинсультное состояние?
– Нет, никаких скидок.
– Но если дома у вас нет?!
– Пока нет! Но будет.
– Вот пока нет – перекантуетесь у меня и нечего вам шляться по отелям и съемным квартирам. Тут чисто… скоро будет, уютно. Вам будет комфортно.
Аркадий Борисович устало сел на диван, прикрыл глаза и начал растирать левую неподвижную руку, пострадавшую в результате инсульта.