— Я не знаю, сколько лет резьбе, но ей по меньшей мере полдесятилетия, — сказал Кай, и его лицо посерьезнело от созерцания. — Они уже должны были разрушиться. Кем бы ни были С и М, они оставили свой след.

Как и Кай, я надеялась, что таинственная пара потягивает май тай и прогуливается вместе по пляжу где-нибудь в мире. Даже если бы это было не так, резьба стала неожиданным памятником той любви, которая у них когда-то была. Доказательство того, что, что бы ни случилось, было время и место, где они любили друг друга так сильно, что увековечили это в камне

Кай полез в карман и вытащил стамеску.

— Что ты делаешь? — Спросила я, слегка встревоженная. Где он вообще нашел стамеску?

— Думаю, мы должны составить компанию нашим анонимным друзьям. — Он протянул инструмент. — Должны ли мы?

Мое сердце бешено заколотилось. После минутного колебания я взяла долото и осторожно прижала кончик к камню. Влага размягчила известняк, облегчив манипуляции с ним.

Мы с Каем по очереди вырезали буквы, пока они не приобрели четкую форму. Нам не нужно было обсуждать сообщение; мы уже знали.

К+И, внутри сердца.

Это была самая дерзкая вещь, которую я когда-либо делала, но это не остановило чудесное, ноющее давление, давившее на мою грудную клетку.

Гравировка не была кольцом. Это не было обещанием. Это даже не было признанием в любви в обычном смысле этого слова. И все же каким-то образом тот факт, что мы вместе оставили свой след в мире, значил для меня больше, чем любая из этих вещей.

Он был маленьким, но он был нашим, и это было прекрасно.

Рука Кая нашла мою. Наши пальцы переплелись, и давление росло до тех пор, пока я не подумала, что могу лопнуть.

— Мне все больше и больше нравится тайный романтик Кай, — сказала я, проглатывая комок в горле. Я попыталась говорить беззаботным тоном. — Если это результат эротики с динозаврами, ожидай больше подобных книг будущем.

— Хорошо. Я уже закончил перевод первого на латынь.

Мои глаза метнулись к его смеющимся глазам.

— Ты.

Кай прервал меня поцелуем, и остальные мои слова растаяли под настойчивым жаром его рта.

Каникулы в Нью-Йорке. Святилище в потайной комнате. Остров, расположенный в самом сердце Карибского моря.

Волшебные уголки времени и пространства, которые принадлежали только нам.

И когда солнце ослепительно скрылось за горизонтом, и оттенки нашего поцелуя превратились в прохладную синеву сумерек, я поймала себя на том, что хочу остаться в этот конкретный момент, с этим конкретным мужчиной, навсегда.

Перевод группы https://t.me/ecstasybooks

ГЛАВА 28

Остаток наших выходных прошел в приятной дымке работы и развлечений. Я взяла предложения Кая из папки и фактически реализовала их, вместо того чтобы перечитывать их снова и снова, как будто преимущества каким то образом передадутся через осмос.

Я быстро поняла, что медитация не для меня, но предложение о творческой игре помогло. То же самое произошло и с первым оргазмом, к большому его (и моему) удовлетворению.

К тому времени, как мы вернулись в Нью-Йорк, я написала двадцать пять тысяч слов и до смерти обсуждала предложение Алессандры о работе. В конце концов, я согласилась.

Кай был прав. Мне нужно было больше верить в себя. Кроме того, она предлагала отличную зарплату, а у меня не было никакой мотивации рыскать по сайтам поиска работы.

Как только я согласилась, все пошло быстро. Через три дня после моего возвращения я начала свой первый рабочий день в качестве бизнес-ассистента Алессандры (фактическое название компании еще не определено). Кай снова был в Калифорнии на выступлениях в DigiStream, но тем утром я проснулась от его ободряющего голоса.

Помни, ты прочитала целую страницу Остин, пока тебя шлепали. Если можешь сделать это, ты можешь сделать все, что угодно.

В его словах был смысл, но это не помешало моему желудку сжиматься, когда я следовала за Алессандрой по ее квартире.

Дэвенпорты жили в просторном современном пентхаусе в районе Хадсон Ярдс с окнами от пола до потолка, винтовой лестницей из парящего стекла и собственной террасой с небольшим бассейном и местом для костра. Он был абсурдно велик для двух человек и до краев наполнен таким количеством бесценных предметов, что я боялась к чему-либо прикасаться, чтобы случайно не разбить яйцо Фаберже стоимостью в два миллиона долларов.