– Ребята… – Каркуша приподнялась. Она смотрела на Люсю Черепахину, считая ее самым разумным человеком в классе. – Он врет! Ни в какую учительскую я вчера не ходила и Люстру в глаза не видела. Это все вранье! Наглое и подлое! – Катя умышленно не смотрела на Фишкина.

– А вот мы сейчас и посмотрим, вранье это или нет…

С этими словами Фишкин схватил Каркушин рюкзак, раскрыл его и под прицелом множества глаз начал выкладывать на парту Катины учебники и тетради. В классе установилась гробовая тишина. Каркуша оцепенелым взглядом наблюдала за действиями Фишкина.

Опустошив рюкзак, он принялся методично перетряхивать учебники. Катя не успела ни о чем подумать, когда на ее стол упал белый конверт.

– Вот оно! – с видом победителя Фишкин схватил конверт, вытащил оттуда сложенный вдвое листок и поднял его у себя над головой. – Что я вам говорил?

– Я не делала этого! Я не знаю, как оно там оказалось! – Катя зачем-то попыталась отнять у Фишкина письмо, но тот ловко отдернул руку. – Ты мне его подбросил, сволочь!

– Фильмов про мафию насмотрелась? – криво ухмыльнулся Фишкин. – Люстра обо всем знает! Она ее предупредила, и сейчас, если бы я не сообразил, что к чему…

Фишкин не успел закончить фразу, потому что дверь открылась и в класс вплыла Ангелина Валентиновна.

– Так, сели все по местам! – строго скомандовала учительница.

– Так ведь перемена еще не закончилась, – попытался возразить Ермолаев.

Но Люстра даже не посмотрела в его сторону.

– Я не буду разбираться, чья эта идея написать на меня жалобу, – проговорила учительница таким ледяным голосом, что Катя невольно поежилась. У нее вообще была аллергия на голос Ангелины Валентиновны. – Я просто влеплю всему классу годовые двойки, и тогда посмотрим, помогут вам ваши жалобы или нет!

Каждое слово Люстры отдавалось у Кати в висках острой, почти нестерпимой болью. В ушах стоял звон. В какой-то момент девушке показалось, что лицо учительницы расплылось и превратилось в огромный малиновый шар. Шар слегка покачивался из стороны в сторону и медленно плыл к потолку. Люстра продолжала орать, требуя, чтобы ей предъявили письмо, но смысл ее слов не доходил до Катиного разума. На парте валялись разбросанные Фишкиным учебники и тетради. Медленно Катя начала собирать их. Потом она встала. Голова сильно закружилась. «Только бы не упасть», – подумала девушка и, ни слова не говоря, пошла к двери.

– Андреева! – окликнула ее Люстра. – Куда это ты собралась?

В эту секунду прозвенел звонок на урок. Так и не обернувшись, девушка толкнула дверь и покинула класс.

«Конечно, он все подстроил! – думала она, шагая по опустевшему коридору. Как только Катя закрыла за собой дверь, голова перестала кружиться, исчез и звон в ушах. Только боль в висках никак не унималась. – И Люстре про письмо рассказал Фишкин! Пошел после уроков в учительскую и заложил всех, а все поверили, что это сделала я… Люстра, конечно, пообещала, что не выдаст его… Оставалось только подбросить мне письмо. Неужели они поверили, что я могла так поступить? Конечно, поверили! Письмо-то оказалось в моем рюкзаке. Нет, я не должна была уходить. Теперь, даже если у кого-то и были сомнения на мой счет, решат, что потому я и ушла, что меня разоблачили! Какой кошмар! Как же я теперь буду учиться в этом классе? Да после этого в мою сторону даже никто и не посмотрит! И как я докажу, что ни в чем не виновата? Не призывать же Люстру в свидетели? Хотя стоп! Может, подойти к ней и рассказать, как все получилось. Осталось же в ней хоть что-то человеческое! Нет, все это бред! Люстра и слушать меня не станет… Потому что в этом случае ей нужно будет признаться, что это Фишкин рассказал ей про письмо, а не я. Нет, Люстра на такой подвиг не способна. А доносчиков она просто обожает и Фишкина ни за что не выдаст. Он теперь будет у нее в любимчиках ходить. Это уж как пить дать! Но неужели никто не заметил, как все ненатурально и фальшиво вышло? У Фишки же на лице было написано, что он это все подстроил. Подстроил, чтобы подставить меня. А получилось, что подставил всех. Но жажда мести – очень страшная вещь. Нет, у Фишки после того случая в «Бункере» точно башню снесло. Во всяком случае, своей цели он добился, и теперь весь класс будет меня презирать. Я больше не вернусь туда».

– Ангелина Валентиновна, я вам доверяю… Вы уж, пожалуйста… – Фишкин шнырял глазами из угла в угол, неловко переминаясь с ноги на ногу. – А то, если ребята узнают, что это я…

– Проверь дверь, – перебила его Люстра.

Вадим несколько раз дернул ручку. Дверь учительской была заперта на замок.

– Все нормально, – сказал он, уставившись в пол.

– А теперь подойди ко мне и сядь.

Фишкин робко приблизился к учительнице.

– Я очень ценю твой благородный поступок, – подбавив в голос торжественных ноток, заговорила Люстра. – И можешь быть уверен: это останется нашей тайной. Твоей и моей. Конечно, раз уж они решили действовать, то напишут новую жалобу, но я их опережу, будь спокоен. К мнению нашего директора в Департаменте образования уже давно никто не прислушивается, и не исключено, что в самое ближайшее время его место займу я. – Ангелина Валентиновна посмотрела на Фишкина долгим испытующим взглядом и продолжила, понизив голос: – Ты очень способный мальчик, Вадим, и мне бы не хотелось портить тебе аттестат. Но если я всему классу выставлю по литературе годовые двойки, а тебе поставлю четыре или даже пять, сам понимаешь… Поэтому мой тебе совет: переводись в другой класс. И чем раньше, тем лучше. Впрочем, на эту тему я должна побеседовать с твоей мамой. Поверь, хуже этого класса у меня еще не было. А ведь я проработала в школе ни много ни мало двадцать шесть лет. – Люстра помолчала немного, грустно покачала головой и наконец произнесла: – А теперь иди.

Фишкин кивнул и поплелся к двери. Внезапно он обернулся:

– Ангелина Валентиновна…

Учительница посмотрела на него так, будто только что увидела.

– Ангелина Валентиновна, – повторил Фишкин. – А может, не надо годовых двоек, а?

– Ступай, – с нажимом произнесла Люстра.

Провернув в замке ключ, Фишкин выглянул в коридор и, убедившись, что тот пуст, выскользнул из учительской. И хотя своей цели он добился – благодаря его стараниям, Андреева получила по полной программе, – никакого чувства удовлетворения парень не испытывал. Напротив, он чувствовал себя последним мерзавцем и гадом. Фишкин брезгливо передернул плечами, посмотрел на свои ладони. Внезапно ему захотелось вымыться, стать под горячий душ и долго-долго тереть себя шершавой мочалкой. До тех пор пока кожа не покраснеет и не покроется волдырями. Вадим тяжело вздохнул. Как, с какими глазами переступит он завтра порог класса. А вдруг ребята заподозрили неладное? Теперь ему начало казаться, что вся его затея была белыми нитками шита и только дурак мог не понять, что это он подбросил Каркуше злополучное письмо. А если так, значит, и заложил всех тоже он. «А пошли они все!» – злобно выдохнул себе под нос Фишкин и прибавил шагу.

Анти: Я готова. Я действительно готова, и если ты позволишь, я уйду завтра, потому что каждый новый день приносит мне одни мучения. Я не хочу больше жить, Нигл.

Нигл: Ты уйдешь. Только не стоит спешить. В это долгое путешествие ты должна взять с собой попутчика. Это приказ, Анти.

Анти: Но ты же знаешь, я одна. У меня нет ни друзей, ни подруг. Где же мне искать попутчика?

Нигл: Его не надо искать. Он сам тебя найдет. Но ты должна быть чуткой и зоркой. Слушай свое сердце, и, когда попутчик появится на горизонте, ты сразу поймешь, что это он. Поэтому я и говорю: не спеши, Анти.