Шрифт:
— Насмерть? Насмерть? — жадно спрашивала женщина.
— Не видишь, что ли? На месте осталась, — нехотя ответил мужской голос.
— Разойдитесь, граждане, разойдитесь!
— Ой, молодая еще… Ой, дети, наверное, маленькие…
— Водители не разбирают, знай давят.
И все время, все время надорванный, уже хриплый голос:
— Товарищи, граждане, все вы тут свидетели, она же сама кинулась… Она же прямо на красный свет пошла, товарищи…
Милиционер опять засвистел:
— Разойдитесь, разойдитесь!
Зоя попыталась поднять голову. Стало невыносимо больно. Она снова упала щекой на асфальт.
— Живая, — сказала женщина.
— Пьяная, наверно.
Подошли еще милиционеры. Любопытных оттеснили. Подъехала машина ГАИ. Жалобный голос водителя раздавался теперь в отдалении. Зоя лежала в широком круге, как в центре арены. Было очень неловко. Вероятно, задралась юбка. Руки дернулись, чтоб поправить одежду, и снова стало так больно, что она невольно застонала.
— Когда же «скорая»? Мучается человек! — истерично выкрикнули в толпе.
Потом колесо любопытных широко и молчаливо разомкнулось перед невысокой белой женщиной. Она спешила к Зое, как торопился бы самый близкий человек, а за ней бежали подручные с носилками. Женщина опустилась на колени, обхватила Зоино запястье, а затем быстрыми движениями стала ощупывать ее руки, ноги, плечи.
— Где больно? Здесь? Здесь? — спрашивала она.
Ее прикосновения четко отделили больное от неповрежденного. Болело плечо, не то, на котором лежала Зоя. И при малейшем движении — остро, невозможно вся левая нога.
— Шины, — потребовала женщина, — поверните ее.
Зоя закричала раньше, чем до нее дотронулись.
— Потерпите, милая, потерпите, — почти нежно сказала женщина. — Быстренько, быстренько, — торопила она своих помощников.
Нога, чем-то перемотанная, отяжелевшая, стала совсем чужой, но боль прошла. Зою понесли на носилках. Лежать было неудобно. Голова провисала. У колес грузовика человек сматывал рулетку. Зоя громко сказала:
— Я сама виновата. Водитель ни при чем. Я нарушила.
— Хорошо, хорошо, — перебила ее женщина-врач, — это потом. Пока они без вас разберутся.
Перед тем как вкатить носилки в машину «скорой помощи», санитары на секунду задержались, и прямо над собой Зоя увидела прекрасное лицо той, которая шла на счастливое свидание. На этом озаренном лице тоже было жадное, жалостливое любопытство.
— Нет, это невозможно! — крикнула Зоя. — Я квартиру не заперла как следует. Завтра мне работу сдавать… Я людей подвожу…
— Спокойно, спокойно, — женщина снова взяла Зоину руку, нажала на запястье, сосредоточилась и, вздохнув, положила руку на край носилок. Потом она негромко о чем-то распорядилась и, приподняв Зоину голову, дала ей остро пахнущее лекарство из толстостенной зеленой рюмки. Голова мотнулась, лекарство потекло по шее.
— Что со мной?
— Это рентген покажет.
От врача приятно пахло свежеглаженым полотном. Всю дорогу она сидела наклонившись над Зоей, время от времени проверяла пульс, беззвучно шевеля губами.
— Как же теперь будет?
— Все в порядке. Наполнение хорошее, — ответила женщина.
Машина остановилась. Открыли заднюю дверцу. Пахнуло холодным ночным воздухом. Зою подняли, переложили на высокую тележку, вкатили в коридор, где пахло хлоркой, лекарствами и уборной — стойким запахом всех больничных учреждений.
2
Резкий свет заливал белые потолки и белые стены. Мелькали белые халаты. Только лицо юноши, который вез Зою, коричнево темнело и из-под белой шапочки на шею прядкой спускались черные волосы.
Он вкатил Зою в комнату, тесную оттого, что в ней рядами стояли такие же высокие каталки. Зоя увидела своего врача «скорой помощи». Она стояла у письменного стола и что-то говорила другому врачу, молодому мужчине, который записывал ее сообщение. Потом она деловито поправила шапочку и повернулась, чтобы уйти.
Зоя собрала силы, приподнялась сколько могла и благодарно улыбнулась ей навстречу. Она понимала, что эта женщина, которая так спешила ей на помощь, сейчас навсегда уходит из ее жизни. Но врач не взглянула в сторону Зои. Она торопилась. «Некогда, некогда, некогда», — простучали ее каблучки.
А тот, возле письменного стола, не торопился. Он что-то писал, прислушиваясь к разговору в соседней комнате и поглядывая туда в открытую дверь.
За дверью Зое был виден краешек стола, на нем стаканы, какая-то коробка. Туда, отодвинув податливые каталки, прошли две молодые женщины. На их высоких прическах чудом держались белые шапочки. Разговор в комнате сделался оживленней и громче.