— Теоретически многое можно придумать. Вот мы размышляли о вытяжной вентиляции…

Она слушала его проекты, тут же сама опровергала их, предлагала еще более остроумные решения.

— Скальный грунт. Будь бы мягкие породы…

— Ну, мягкие тоже имеют свои недостатки.

— А если все-таки заряжать в шахтах? На местах спуска в тоннель?

Георгий указал на высоту Мехакского хребта. Некоторые шахты должны были достигнуть глубины в шестьсот метров.

— Ничего не получится, — согласилась Варвара Петровна. Она встала коленями на стул, облокотилась на чертеж, запустила пальцы в блестящую, как меховая шапочка, прическу.

Думала она по-инженерному. Ее предложения часто совпадали с его собственными решениями тех дней, когда он искал выхода, пока не понял, что все эти проекты несостоятельны.

— Чего вы смеетесь? — сердито спросила она.

Георгий объяснил.

— Но нет же безвыходных положений.

— Чехословацкие тепловозы.

— Чем они вас устраивают?

— Малогабаритны. Работают на горючем с нейтрализацией газов.

— Ну уж и с нейтрализацией! — усомнилась она.

— Поглощение до девяносто пяти процентов.

Варвара Петровна вздохнула:

— Ну, посмотрим, что это такое. А пока пойдемте обедать.

Внизу, в столовой, плавал влажный дух щей из кислой капусты и ходили женщины в нарядных платьях, в цветных бусах и блестящих серьгах.

Георгий смотрел на них с интересом. Это было удивительно, потому что уже много времени среди всех женщин он искал только одну.

— Почему вы все такие красивые? — спросил он Варвару Петровну.

— Просто нелепые, — ответила она, — все мы сегодня нелепые в этих платьях за письменным столом. А что делать? Вечером идем в театр. Откупили спектакль. Боевик, иначе туда не попасть. Начало в шесть тридцать. Прямо с работы помчимся.

Они доели биточки в сметане. Георгий хотел расплатиться за обоих. Варвара Петровна не позволила:

— Вы ваши кавказские штучки бросьте. Я сама за себя плачу. А то истратите рубль, а на тепловозы с меня тысячи сдерете.

— Сдеру, — согласился Георгий, — иначе не получится. Надо мне верить.

— Как же, верь вам, мужчинам! Вы все обманщики, а я ведь норовлю сама обмануть.

Она вела Георгия длинным коридором и остановилась у одной двери:

— Хотите пойти с нами в театр?

В комнате громко, не слушая друг друга, разговаривали машинистки. Обеденный перерыв еще не кончился, на машинках провисали недописанные листы, а женщины говорили о своем страстно и горячо, точно долго пробыли в безмолвном заточении.

— Верочка, — крикнула Варвара Петровна, — а мне на сегодня нужен еще один билетик!

Все вдруг замолчали и обернулись к Варваре Петровне и Георгию.

— Варвара Петровна, миленькая, честное слово, нет, — словно оправдываясь, сказала девушка в красном вязаном костюмчике.

— Как это — нет? — удивилась Варвара Петровна. — У нас гость из Армении, и мы его должны устроить.

— Пусть товарищ подойдет вечером к театру. Может быть, окажется возврат. В крайнем случае я поменяюсь с Макиной, а она…

Варвара Петровна не дослушала:

— Ну, смотри. Мы все в ответе. Я его на сегодня пригласила.

— Она приглашает, а мы в ответе! — восхищенно сказала толстая машинистка.

— Всю жизнь мечтаю поехать в Армению! — застонала молоденькая женщина. — Армения — это просто моя идефикс…

— Милости просим, — отозвался Георгий.

— Успеешь еще, съездишь, у тебя все впереди. — Варвара Петровна взяла Георгия под руку и помахала машинисткам платочком: — До вечера, девочки!

— Прямо по Александру Блоку — посмотрела, и этот влюблен! — прогудела им вслед толстая машинистка.

Все получалось как надо. Вопрос о тепловозах должен был еще идти на утверждение, но практически решение состоялось. Георгий сидел у Дмитрия Дмитриевича и утрясал неизбежные попутные дела. Хотелось закончить все самое главное, чтоб выкроить побольше времени для поездки к детям. Он не думал о том, как он их увидит, как будет с ними говорить, — об этом нельзя было думать. Поездка эта была ощущением радости и тревоги, и, как только что-нибудь напоминало о ней, Георгия начинало томить это сложное чувство. Что знали дети? Что они думали? И тут же он с облегчением говорил себе: там Нина. Только нелепо, что он не сможет ей ничего рассказать о себе. Ни плохого, ни хорошего.

Дмитрий Дмитриевич долго говорил по телефону. И вообще разговор каждую минуту прерывался.

— Что у вас там со строительством комбината? Почему задерживаете? — говорил Дмитрий Дмитриевич.

И тут же звонил телефон. Георгий не успевал вставить ни слова.

Положив трубку, Дмитрий Дмитриевич перечислял Георгию факты нарушения финансовой дисциплины, невыполнения планов, и в общем все это соответствовало действительности. Нарушали, перерасходовали, изворачивались. И получали за это каждые три месяца по выговору, строго в очередь, раз — начальник, раз — главный инженер.