Юстас смолчал, в словах мальчишки был резон, если эти двое уже некоторое время скрываются, да и вообще, судя по всему, частенько нарушают закон, то им виднее кому и за что платить целый золотой.

Аерин в это время поднялся наверх по скрипучей деревянной лестнице, на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев, а когда вернулся, то нес в руках объемный холщовый мешок. Наемник подсел за столик к своим спутникам и принялся за еду, на молчаливый вопрос Айлил он только кивнул. Отобедав, мужчины разом поднялись из-за стола, а когда вышли на улицу, то Аерин потянул Юстаса за рукав в сторону конюшни, Айлил, которая не расставалась с ларцом, и так знала куда идти и что делать. В полутемной, пахнущей соломой, овсом и лошадями конюшне, Аерин прошел в пустующее стойло и раскрыл холщовый мешок. Из него были извлечены накидки Мокхе дуюмов, три ожерелья из костей и охранительные амулеты.

— Откуда? — только и смог спросить Юстас. Да, накидку могла сшить любая портниха, но ожерелья и охранительные амулеты, это было за гранью возможного. Мокхе, пешком преодолевающие огромные расстояния, свободно передвигались между государствами, и нигде не могли быть задержаны и никем. Молчаливые (как в прочем и Лики Лун) служители Отца и Матери, могли вести оседлый образ жизни, если служили в храме. Но если Наге дуюм (главный служитель) отправлял мокхе в путь, тот повиновался. Никто не знал почему мокхе так часто бывают в пути, но до того момента как они оставались на постоянное услужение в храме, служителям предстояло обойти пешком не одно государство. Что они несли, зачем и куда, никто не знал. По негласному закону мокхе не трогал никто, даже кочевники Паданга не покушались на этих безмолвных путников, хотя не чтили Лики Отца и Матери и не строили им храмов. У кочевников были свои, пустынные боги, но чужим богам они относились уважительно. Ожерелья и охранительные амулеты, были лучшим пропуском из тех, что можно было придумать.

Через несколько минут, из конюшни вышли три мокхе. Закутанные с головами, не смотря на жару, в темные грубые хламиды, мужчины не суетливо, но достаточно быстро вышли на дорогу, костяные ожерелья глухо позвякивали в такт их шагам, амулеты сверкали на солнце. Высокий и статный служитель шел впереди, позади него, двое служителей несли, взявшись за ручки с обеих сторон ларец, поверх которого было наброшено ритуальное покрывало.

В город они проходили через главные ворота, стража почтительно расступилась перед ними, а один, сделал жест правой рукой, все пять пальцев, которой были сведены в щепоть. Стражник коснулся сначала своего левого глаза потом правого. Первый из мокхе остановился и повторил жест, после чего щепотью коснулся лба стражника. Когда процессия удалилась, счастливец сказал остальным стражникам:

— Теперь пять лет со мной неотступно будет удача.

В узких, боковых улочках города было не протолкнуться, но перед служителями люди расступались, улучив момент, чтобы никто не слышал, что служитель заговорил, Юстас спросил Аллена, который словно не замечал жару и усталость, легко нес со своей стороны ларец:

— Далеко ли нам идти?

Аллен окинул взглядом лорда и сразу же заметил не хорошую бледность лица, и серые, высохшие губы мужчины. Парень щелкнул языком и Аерин идущий впереди остановился и обернулся к ним.

— Потерпи лорд, осталось немного. Один квартал.

Деай кивнул в ответ, и они продолжили путь.

Улица, на которую они, в конце концов, вышли, была респектабельной. На ней стояли аккуратные, чистенькие домики зажиточных горожан, городских чиновников, лекарей и купцов. Солнце перевалило за зенит давно, но именно сейчас дневное светило почти что яростно, изливало на землю свой жар. Улица была пуста, жители попрятались в свои дома, прячась от солнца, а магазинчиков и лавочек на улице не было. Дом, к которому они подошли ничем не отличался от остальных. Аерин огляделся для верности, и отрывисто постучал во входную дверь.

Почти мгновенно дверь приоткрылась, за ней была темнота, уже через секунду дверь распахнулась настежь, пропуская внутрь дома троицу, а когда они вошли, захлопнулась, словно и не открывалась вовсе. Ослепительное солнце было отсечено от уставших мужчин. В маленькой, странно, но приятно пахнущей прихожей, царил полумрак и прохлада.

— Кто это с вами? — Спросила пожилая женщина.

Юстас снял с головы глубокий, скрывающий лицо капюшон и велла Лиманика охнула:

— Зачем его привели?!

Аерин отвел за руку Лиманику в сторону и несколько минут шептался с ней, так тихо, что Деай не мог разобрать слов. Но когда Лиманика и Аерин повернулись к Юстау и Аллену, на лице женщины было непроницаемое приветливое выражение.

— Идемте, — отрывисто бросила она и повела мужчин в подвал.

В комнате, в которой несколько месяцев назад в себя после ранения приходил Аерин, на той же кровати лежала девушка, вернее ее тень. Юстас молча смотрел на нее и ужасался, как муж, который поклялся перед Ликами Лун хранить и оберегать ее, мог так поступить? Невозможно было разобрать черты ее лица. Девушка была настолько истощена отравлением и болезнью, что кожа на скулах натянулась до предела, казалось еще немного и треснет как тонкий фарфор под грубыми руками. Под глазами были темные тени, а кожа приобрела дурной, землистый оттенок.

Аллен повернулся к Юстасу и они поставили сундук на пол. Деай присел рядом и аккуратно открыл крышку. Подняв взгляд, он заметил, как глаза Лиманики восторженно загорелись.

— Я конечно мастерица по другим делам, но перед зельями Литары Лареграндской преклоняюсь. Я слышала, она уничтожила ведьму пустыни?

— Да, это так, я сам видел то.

Лиманика вдруг улыбнулась и ответила:

— В другое время, я бы с удовольствием послушала твой рассказ, лорд, но ты тут не по своей воле, поэтому и рассказ будет не к месту. Приступим.