Роман Гуль довольно легкомысленно написал, будто масон Любимов в редакции «Возрождения» работал как чекистский агент, а в Москве выпустил «воспоминания об эмиграции, полные невероятного вранья». Ю.Ф. Семёнова Гуль зовёт несчастной бездарностью, а вторым советским стукачом в «Возрождении» считает Н.Н. Алексеева [Р.Б. Гуль «Я унёс Россию» Нью-Йорк: Мост, 1984, Т.2, с.178, 187].

На Н.Н. Алексеева безосновательно указывал в 1930 г. горе-разоблачитель В.Л. Бурцев. Насколько сейчас известно, очередные клеветнические фантазии Бурцева никак не подтверждаются данными о похищении Кутепова и о составе советской агентуры. В наиболее выдающейся книге В.И. Голдина «Генералов похищали в Париже» (2016) Н.Н. Алексеев неоднократно упоминается как сотрудничавший с французской полицией автор расследований злодеяний большевиков, т.е. прямой конкурент Бурцева. Н.Н. Алексеев публиковал самые острые антисоветские материалы, в частности, позже он выпустил громкую статью о свидании представителя второй советской партии А.Л. Казем-Бека со сталинским агентом А.А. Игнатьевым. Справка французского генштаба за 1939 г., относя Н.Н. Алексеева к бывшей группе Гучкова, говорит, что он оправдан после всех обвинений в шпионаже за Германию.

В апологетической статье про Бурцева, восхищённый его сотрудничеством с левой террористической сволочью, масон Цвибах продолжал повторять позорную клевету, будто Н.Н. Алексеев работал на ГПУ в «Возрождении» [А. Седых «Далёкие, близкие» Нью-Йорк, 1979, с.98].

В условиях советской цензуры Лев Любимов, конечно, не мог написать правдивые воспоминания, особенно о себе самом. Однако его переход на сторону СССР явно обусловлен результатами Второй мировой войны. Полная неудача сделанной им прежде ставки на нацистов, осложняла его дальнейшее пребывание на Западе. Во Франции он потерял всякие литературные перспективы, да и в эмиграции в целом. По тем же причинам, какие побуждали его рассчитывать на победу набирающего силу нацизма, Л.Д. Любимов запросто переориентировался на большевиков к 1945 г. из явно корыстных соображений.

В биографии А. Казем-Бека у М. Массип имеются малоизвестные рассказы свидетелей о том что в первые годы войны Л.Д. Любимов надеялся на победу Хитлера, но когда произошёл перелом, то тогда он и стал приветствовать продвижения советских войск, в 1945 г. принёс свои победофильские приветствия советскому посольству в Париже и получил там красный паспорт, а в 1947-м Франция его депортировала.

Лев Любимов начал работать в «Возрождении» с конца 1926 г., а описывает он тут скорее годы 30-е, но упомянутые особенности поведения Ольденбурга были присущи ему и ранее. Увлечённый политической историей и публицистикой, Ольденбург не интересовался мирскими благами. За счёт полной погружённости в исследование современных событий и в историю Царствования Николая II, С.С. Ольденбург сумел превратиться в незаурядную персону, в отличие от пустышек, помешанных на своей внешности. До сих пор Ольденбург остаётся известен только как русский историк, но теперь нужно отдать должное его выдающейся деятельности в области политической публицистики, которая заслуживает быть полностью собранной и переизданной, подобно тому как делается с творениями лучших русских авторов: К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова, В.А. Грингмута, И.Л. Солоневича, И.А. Ильина и мн. др., чьи заметки тщательно собираются почитателями их таланта.

Ю.Ф. Семёнов с теплотой вспоминал: «его преданность какой-нибудь идее, какой-нибудь мысли, шла всегда до конца. Он неспособен был не только лгать, но даже немного покривить душой. Никакие расчёты личного характера, никакие соображения страха или даже простой дипломатии не могли заставить его сказать что-нибудь, что не соответствовало бы хотя бы в малейшей степени его мыслям и чувствам. Именно так он и был предан белой идее».

«Знавший в совершенстве несколько языков, обладавший исключительной памятью, С.С. Ольденбург никакого газетного сведения, никакой агентской телеграммы или телеграммы собственных корреспондентов не принимал на веру. Он всё подвергал строгому анализу, который был ему доступен при его знании мельчайших событий из истории не только России, но и всех народов земного шара. Он с такой же свободой мог говорить о диктатуре южно-американских республик или нравах жителей Кордильер или маленьких островков Тихого океана, как и об истории Петербурга и его жителей. Пока «Возрождение» было ежедневной газетой, он составлял первую страницу газеты, – политическую информацию текущего дня» [Г.А. Мейер «У истоков революции» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971, с.240-241].

Поэтому, когда Н.П. Анциферов передаёт слова чл.-корр. АН СССР О.А. Добиаш-Рождественской (1874-1939), состоявшей ранее в партии к.-д., будто в Париже славящийся невероятной добротой С.С. Ольденбург проявил в общении с ней “озлобленность”, её нужно понимать в политическом смысле, как самое ожесточённое неприятие большевизма. На советском новоязе белую непримиримость всегда лживо именовали озлобленностью, путая стрелки морального компаса.

О.А. Добиаш-Рождественская после трёх обысков начала сжигать все полученные ею письма, а чекисты продолжали её навещать. «Новые визиты уже находили у меня пустые ящики» [«Публичная библиотека глазами современников (1917-1929)» СПб: РНБ, 2003].

Выбравшие советскую карьеру на костях убитых и преследуемых, вынуждены были по-разному оправдывать свою сделку с совестью. После высылки Л.П. Карсавина и увольнения И.М. Гревса «лидером петроградских медиевистов стала О.А. Добиаш-Рождественская» [А.В. Свешников «Иван Михайлович Гревс и петербургская школа медиевистов начала ХХ века» М.: Центр гуманитарных инициатив, 2016, с.330].

В Париж и Берлин она ездила несколько раз: в 1920, 1926 и 1929-м. Её работа на пропаганду в пользу СССР за границей многими воспринималась неблагожелательно [В.М. Ершова «О.А. Добиаш-Рождественская» Л.: ЛГУ, 1988, с.75, 85].

Темой нового письма С.С. Ольденбурга из Германии стала «Судьба старых обязательств» (20 июля, №48), частных и государственных долгов, обесцененных гиперинфляцией марки, дошедшей до 5 млрд. за доллар. В №49 «Возрождения» на следующий же день вышла «Демагогическая игра» с продолжением обсуждения урегулирования денежных обязательств. Фракцию антисемитов в рейхстаге поддержали социал-демократы, выступив тем самым в интересах держателей старых ипотек и промышленных облигаций с предложением им более высоких компенсаций.

В Берлине Ольденбург 27 июля принял участие в собрании Русского Национального Студенческого Братства под председательством Е.Ю. Резчикова. Н.Е. Марков рассказывал о подготовке Зарубежного Съезда и предлагал сплотиться вокруг Великого Князя Николая Николаевича. Присутствовавший в качестве почётного гостя Митрополит Антоний произнёс краткое слово о революционных традициях разрушительных течений, из которых вырос большевизм.

1 августа 1925 г. в №60 обзор Ольденбургом немецких дел «Пока “устойчиво”» перечислял отсутствие успехов у левых партий, католическая партия центра перешла от с.-д. и республиканцев направо. Продолжалось медленное экономическое восстановление.