Аннотированная библиография

Н. Н. Алексеев «Идея государства. Очерки по истории политической мысли». Нью-Йорк, изд. им. Чехова, 1955. Автор — правовед-эрудит дореволюционной русской школы — излагает историю появления и развития понятий и теорий

68

государственного права и политических систем от мыслителей древней Греции до конституционалистов XIX века. Излагает материал автор систематически и четко. В частности, аристократическое государство Платона с его евгеническим отбором потомства стражей оказывается предшественником и гитлеровского расизма, и крайнего коммунистического утопизма, например, в редакции Пол-Пота.

Beilharz, Peter. Robinson, Gillian and Rundell. John, eds. Between Totalitarianism and Postmodernity. Cambridge, Mas., The MIT Press, 1992. Взгляд на корпоративизм, социализм и проблемы демократии в постфашистском и посткоммунистическом мире. Серия статей и эссе разных авторов.

Bowen, Ralf H. German Theories of the Corporative State. N. Y., Russel & Russel. 1971. Читатель третьей главы нашего труда уже знаком с этим автором. Книга подробно и критически исследует идеи германских корпоративистов, особенно эпохи Германской империи (1870—1919). На первых 74 страницах, однако, дается вполне адекватное изложение истоков корпоративизма от Фихте, Гегеля до корпоратистских идей 1848—1870 годов, явившихся откликом на революции 1848 года.

С. А. Левицкий «Основы органического мировоззрения». Изд-во «Посев», 1947. Попытка разработки философской базы органического мировоззрения российского солидаризма (НТС) зарубежным русским философом, учеником одного из виднейших русских философов Н. О. Лосского. Он рассматривает в свете солидаристической идеологии такие вопросы, как взаимоотношение личности и общества, примат личности и ее роль в общем деле и т.д. Однако время грандиозных идеологических построений миновало.

Он же, «Трагедия свободы». Франкфурт-на-Майне, Посев, 1984. Если в вышеназванной книге автор еще полон оптимизма, предполагая возвращение человечества от утилитарного материализма к духовному; в «Трагедии свободы» гораздо больше пессимизма. Трагедия свободы в том, что она нейтральна по отношению к добру и злу, и в обществе духовного оскудения превалирует бесценностная отрицательная свобода к злу.

Niemeyer, Gerhart Between Nothingness and Paradise. Louisiana State University Press, 1971. Автор — христианский мыслитель, политолог и историк рассматривает тоталитаристскую тенденцию сначала в мысли, а в XX столетии в реализации этой

69

мысли: и отрицание человека, человеческой личности, в бунте против культуры и всего, созданного человеком за тысячелетия, против всего Божьего мироздания. В этом плане он помещает в единую категорию Бабёфа, Маркса, Бакунина, Нечаева, Ленина, Троцкого, Гитлера, Сталина, Маркузе (неомарксиста и идеолога марксистско-анархических студенческих бунтов конца 1960-х годов) и Кона-Банди (французского организатора и непосредственного вдохновителя этих бунтов). При всех между ними различиях, что их объединяет, — это «профессия» тотальной революции не против каких-то определенных идей или политики, а вообще против человечества, против общества как такового. В этой книге под многозначащим заголовком «Между ничто и Раем» рассматривается радикальная мысль — революционно-нигилистическая, национал-и интернационал-социалистическая и корпоратистская.

И. Р. Шафаревич «Социализм как явление мировой истории». YMCA-Press, 1977. Автор, известный математик, академик отвергает марксистскую и гегельянскую цикличность экономической истории, а тем более предопределенность, доказывая, что экономические различия не следовали один за другим, а существовали одновременно. Так, торговый капитализм, рабовладельчество и прочие виды хозяйственной деятельности существовали параллельно. Социализм тоже существовал как в древности, так и в Средние века — всевозможные крайние секты, отрицавшие частную собственность и даже семью — и в современном мире. Социализм Шафаревич рассматривает весьма расширительно, с чем многие его критики не соглашаются.

Глава 4. Тоталитаризм как продукт современного государства и урбанизации

«Триумфальный марш дарвинизма, то есть материализма или власти силы грозит [человечеству] потерей понятия права». Амиель («Journal intime»)

70

Теперь взглянем на те общеисторические процессы, которые способствовали появлению тоталитарных режимов в наше время. Но и тут мы не обойдемся без ссылок на теории и теоретиков, которые по-своему обобщали исторический опыт и подталкивали его в определенное русло.

Процессы мысли, а если говорить о Франции, то и действия, начавшиеся в XVIII веке, в XIX выплеснулись за пределы стран своего зарождения, зажигая своими идеями умы и движения по всей Европе. Речь идет равно как о промышленно-экономическом (прежде всего в Великобритании), так и интеллектуально-идеологическом (в основном французском и германском) развитиях. С распространением промышленного переворота, урбанизации, осложнялась общественная жизнь, структуры государственного управления, организация народного хозяйства; и к концу XIX века большинство мыслителей склонялись к той или иной форме органического мышления, понимая, что все эти процессы взаимосвязаны, и неразрывно связанными с ними становится жизнь, образ жизни человека. Именно в это время классический английский либерализм Джона Милла и Бентама, проповедовавших полную автономию индивида, независимость

71

его от государства, ограничение государственной власти ролью всего лишь «ночного сторожа», подпадает под влияние гегельянства. Влиятельный английский мыслитель Томас Грин со своей «Оксфордской школой» произвел в 1880-х годах коренной гегельянский ревизионизм либерализма, введя гегельянские понятия, чуждые классическому либерализму. Совсем в духе Гегеля государство им рассматривается как положительный активный фактор с правом законодательного вмешательства в жизнь общества в тех случаях, когда такое вмешательство способствует «положительной свободе», под которой он (как и Гегель) понимает всеобщее благополучие, с одной оговоркой: вмешательство оправдано там, «где оно не вносит большего зла, чем то, которое оно ликвидирует...» Это последнее ограничение было единственным остатком классического либерализма, указывает американский политолог Джордж Сабайн в своей «Истории политической теории»[1]. Такое определение, конечно, весьма растяжимо своей неопределенностью: кто определит зло и добро в сугубо секулярном государстве, на основании каких критериев? Если бы речь шла о вреде, то в рамках гегельянства — это определение было бы довольно ясным. Государство и общество у Гегеля первичны, максимальная свобода личности достигается в служении государству, следовательно, речь шла бы в первую очередь о пользе или вреде нации, государству, коллективу. Но в том-то и дело, что Грин использует слово «зло», которое определимо только в религиозном контексте, требующим признания абсолюта, как отправной точки иерархии ценностей, то есть Бога.