240

несмотря на правительственный запрет, было распечатано и широко распространено. Вот выдержки из нее:

«Годами уже идет в нашем отечестве борьба против христианства и Церкви... Мы выступаем не только за права непосредственно религии и духовенства, но и вообще за права человека, данные ему Богом ... Мы требуем юридических доказательств вины всех осужденных и освобождения тех, кто содержится в заключении без приговоров... Нацисты хотят уничтожить христианство.»[15]

Духовенство, особенно католическое в Баварии, выступало против убийства нацистами психически больных и умственно неполноценных. В той же Баварии в оппозиционном нацизму движении было не только духовенство, но и королевская семья Виттельсбахов, за что часть ее отсидела в концлагерях до конца войны. В Мюнхенском университете было антинацистское студенческое движение «Белая роза», возглавлявшиеся двумя студентами — Хансом Шоллем и его сестрой Софией. В 1942 году они и несколько их друзей, а также один из молодых университетских профессоров, начали распространять антигитлеровские листовки, сначала в стенах университета, а к 1943 году и на улице — прохожим. В листовках нацизм назывался духовным рабством, война — безумием. Осуждалась антихиристианская суть нацизма, население призывалось к пассивному неповиновению. Заговорщики развили сотрудничество с единомышленниками в университетах Гамбурга, Берлина и Вены. В 1943 году брат и сестра и несколько их соратников-студентов были казнены, еще 14 арестованы. Этим все и окончилось[16].

Гитлер, армия и оппозиция

Торжество офицерства по поводу чистки и укрощения СА было недолгим. Пришла пора распространения Глейхшальтунга

241

и в регулярные войска. Во-первых, на место гегемонии СА пришла гегемония высоко-дисциплинированных СС, фанатично преданных Гитлеру и выдрессированных быть готовыми как к самопожертвованию, так и к безжалостному уничтожению любого противника нацизма. В отличие от толпы обмякших ветеранов и просто хулиганов СА, к которым армия могла себе позволить относиться с презрением, СС было нацистской элитой не только в дисциплинарно-полицейском отношении в духе войск НКВД, но с началом войны — и в военном, когда были созданы элитарные войсковые подразделения Ваффен-СС (вооруженные СС). Регулярная армия чувствовала себя униженной.

Гитлер помнил, что в его борьбе за власть армия сохраняла нейтралитет. Он не доверял и ее монархическо-консервативному национализму с офицерско-аристократическими традициями и прямой связью офицерского корпуса с помещиками и высшим слоем промышленников. Гитлер понимал, что группа генералов поддержала его лишь с целью использовать в качестве марионетки — массового демагога. В свою очередь, военным очень быстро стало ясно, что они просчитались и что Гитлер не марионетка, а единоличный диктатор. Это военным не нравилось.

Трения начались уже в 1935 году, когда Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности. Во-первых, будучи воспитанным в традициях, чуждых Гитлеру, генералитет придавал значение международным договорам и считал такое нарушение Версальского договора чреватым неблагополучными для Германии последствиями. Во-вторых, военное командование было оскорблено тем, что оно узнало об этом постановлении Гитлера, так сказать, из газет — Гитлер не консультировался с генералами об этом. В-третьих, они считали, что увеличение армии сразу с 8 до 36 дивизий нереально из-за недостатка обученных офицеров — их было всего 4 тысячи. Сопротивление генералитета вызвало и единоличное решение Гитлера ввести войска в Рейнскую область. Генералы предполагали, что Франция ответит контрударом, а немецкие вооруженные силы в 1936 году были не чета не только французским, но даже чехословацким. А поскольку Франция состояла в оборонительном союзе с восточными соседями

242

Германии, немецкий генералитет ожидал удара с двух сторон — из Франции и Чехии, — что перерезало бы Германию надвое по ее центру. Именно тогда, в преддверии похода за Рейн, образовывается в армии первый антигитлеровский заговор. Предполагалось арестовать Гитлера, как только на Германию двинутся французы или чехи, и объявить его предателем германского народа, ввергающим страну в новую катастрофу. Но поскольку Запад ограничился лишь устным осуждением Германии, а Гитлер тут же успокоил его, подтвердив признание им законности и нерушимости границ Франции и принадлежности ей Эльзаса-Лотарингии, все успокоились. Итак, поскольку и тут Гитлер одержал полную победу над военными скептиками и этим актом поднял свой национальный авторитет еще выше, замысел его свержения был отменен. Заговорщики считали, что переворот может иметь успех в народе только после какого-то серьезного провала политики Гитлера, когда народу станет очевидно, что страна зависла над пропастью.

Не был доволен генералитет и союзом с Муссолини, будучи очень низкого мнения о боевых качествах итальянцев из опыта Первой мировой войны. Высокого мнения немецкие генералы были о боевых качествах и военных традициях французов и поэтому хотели сближения с ними, в то время как Гитлер тайно готовился к конфликту с Францией. В результате советско-германских договоренностей в Рапалло и последовавшего тесного сотрудничества между главнокомандованием обеих стран, включавшего тайное создание германских военно-воздушных сил на территории СССР, а также на основании исторически-традиционного германско-русского союза, нарушенного лишь Первой мировой войной, немецкий генералитет хотел сохранения этого союза. А Гитлер в 1934 году подписал договор о взаимном ненападении с резко антисоветской Польшей. Генералам было невдомек, что Гитлеру плевать было на договора и что он готов нарушить любой из них, как только это ему будет выгодно. Дело в том, что на международной конференции в Локарно в 1925 году Германия обязалась не нарушать западных границ, в то время как в отношении ее восточных границ вопрос остался открытым. Правда, Франция заключила оборонительные договора

243

почти со всеми восточными и юго-восточными странами Европы. Реваншистски настроенные немецкие генералы лелеяли надежду о расширении Германии за счет Польши и, принимаемые ими всерьез польско-немецкие договора разрушали их планы. Кроме того, они опасались, что заключение антибольшевистского союза с Польшей приведет опять к самоубийственной войне на два фронта. Бессмысленным им казался и союз с далекой Японией.

Но больше всего армию возмущало, что, окружив себя СС и гестапо, Гитлер почувствовал себя настолько прочно, что с мнением главнокомандования уже не считался и не советовался. В 1937 году произошел бурный спор между Гитлером и военным министром Бломбергом, который ранее был сторонником Гитлера и в свое время поддержал его кандидатуру на пост канцлера. Но в данном случае он предупреждал Гитлера, что присоединение Австрии вызовет войну с западными державами, к которой Германия не готова. Как мы знаем, и эта акция сошла Гитлеру с рук, еще больше увеличив его популярность как в Германии, так и в Австрии. Кстати, экзамен похода в Австрию не выдержала немецкая военная техника: более 50% немецких танков, бронетранспортеров и грузовиков сломались на австрийских горных дорогах, что взбесило Гитлера. Так что, если бы в тот момент на Германию двинулись войска хотя бы только Франции и Чехословакии, ее взяли бы почти голыми руками. Но в отличие от сказки Чуковского, воробышка, чтобы скушать «таракана-тараканище», не нашлось, а Гитлер не прощал тех, кто смел с ним не соглашаться. И вскоре представился случай избавиться от Бломберга, который решил жениться на молодой девице, и Гитлер был шафером на свадьбе. Но затем Гиммлер раскопал полицейский документ о том, что юная жена была ранее проституткой. Произошел скандал. Бломберг должен был уйти в отставку. Естественным кандидатом на пост военного министра стал популярный в армии антинацист генерал Фритч, которого Гитлер ненавидел. И вот, чтобы скомпрометировать генерала, были представлены фальшивые документы о том, что Фритч, якобы, гомосексуалист. Несмотря на его, позже доказанную, невиновность Фритч подал в отставку. Гитлер этим воспользовался, чтобы отменить пост военного министра,