Аннотация
«Повести в стихах» – это стихи или проза? Дмитрий Аникин, математик по образованию, предприниматель, автор своеобразного литературного слога, мастерски играет и с формой, и с содержанием. Все неоднозначно: слово становится образом, образ – философской категорией.
Реальность жизни в представленном сборнике раскрывается главными героями – историческими, сказочными, мифическими, фантастическими. Они находятся в непрерывном (иногда вынужденном, чаще фатальном) поиске выгоды и власти, мечты и любви, смысла жизни и Бога.
Особый интерес представляет вольная интерпретация известных всем с детства сказочных сюжетов, их культурологических кодов. Слом стереотипов и кристаллизация темных глубин души персонажей не оставит вас равнодушными, присоединяйтесь к мистическому состоянию автора!
Для широкого круга читателей.
Скучная история
1
Ах ты, горе-злосчастье, мне на долюох какое крученое досталось,да верчёное, сука, непростое!Ты в семи солях, горе, натиралось,ты в семи водах, горе, кипятилось,на семи ветрах, горе, продувалось.А и жить без тебя мне невозможно,а с тобою меня со свету гонят.2
А мне, молодцу, на чужой сторонкепотихоньку жилось, не голодалось;при кладбище сторожка, подносилиради праздника, ради поминанья,«А подкрась где забор, поправь маленько» —вот и выйдет доход уже не стыдный;кое-что я откладывал на книги. 3
Да, я с детства учен науке книжной,оттого и болит башка, кружится,оттого и глаза я измозолило листы – желтизну их, старость, ломкость.О божественном редко увлекался,а все больше стихи: Тредиаковский,Сумароков, Державин или дальше —Кантемир и силлабики древнее.4
Вот так пропасть с людьми и начиналась.Им смешон я, а мне смерть с ними скучно —я всегда удивлялся, как попалимы в одни времена… и кто здесь лишний…Вероятно, они: вся их убогость!Кто бы мог в моем образе надменностьзаподозрить! А я надменный очень.Сколько яду под сердцем! Им, подспудным,и писал, меня не публиковали…Ненавидел страну, народ, эпоху! 5
Думы думал, мечтательно шаталсяпо кладбищу – а что, тут тоже люди.Я заглядывался на камни, даты,я себя представлял с такими вместев разговорах, в делах, в эпохах лучше,я прикидывал даты, чтоб побольшеих разлет. Я устроился работать:сторожить, выдавать метелки, грабли.Если жертвовать, то не интеллектом.6
А церковным вином со мной делилсяПитирим-отец из ближайшей церкви —тоже червь наш, кладбищенский, приятельупокойников, в небесах радетельза их путь беспрепятственный к вершинам.Я еще ничего, а он запойный:что кагор ему? – Тлен! Он больше водку,мне пол-ящика: «На, брат, упивайся.А башка если утром как дом скорби,то так Бог по грехам твоим отмерил».О чем только с попом не говорили! 7
А что женщины? Мой немногий опытран особых на сердце не оставил.Так, чтоб только яснее представлялисьпо ночам мне видения такие,что уснувшую душу будоражат,те, что пачкают руку, сон и простынь,вдохновляют на лирику поэта, —а вещественность мало удавалась.8
Я гулял по кладбищенским аллеям,о любви женской тихо сочиняя,и казалось, что мысль моя не толькоподбирает слова, на рифмы нижет,но покойниц немногих беспокоит —тех, кого б я любил, будь они живы.А сейчас что? Не те же ли чту чувствав глубине души? Может, только чище! 9
Девы, женщины, тут вы после смертитак лежмя и лежите, меня ждете;думы только о вас сейчас и ночью,вашу смерть я, ваш друг, благословляю:все другие, живые, за забором,мне чужды, им чудак не интересен,полоумный кладбищенский философ,а вы тут не измените-сбежите.10
Сколько вас тут, красавиц, девиц, умниц,и с характером каждая особым!Уяснить чтоб, опору дать для мысли,я ищу по кладбищенским архивам,я приходские книги изучаю,я додумываю, где глухо, пусто,я о каждой всю жизнь подробно знаю,как никто вас не знал тогда… до смерти. 11
Фотографию каждую на камнетряпкой, ветошкой нежно протираю,имена дорогие повторяю.Спите, спите до радостного утра!Вот тогда мы пройдемся с вами вместедо ворот, чтоб наружу путь обратныйв мир живых, и оставите меня, и,погуляв день-другой, ко мне вернетесь,потому что любви нет выше, чище…12. 1830–1851
Вот купчиха: щедра, чуть-чуть наивна,все об рае, об аде рассуждает,полтораста лет лежа между ними.Умерла от чего, ведь с молоком кровь?За наследство дядья ее убили —а мечтала о смелом, о богатом,а вот трусы и нищие пришли к нейна поминки, напились да подрались,одного дядьку насмерть и зашибли,два других по Владимирке, за брата.О тебе, бедной, суд даже не вспомнил. 13. 1914–1944
Вот замерзшая в холоде, в тревогеночи долгой, военной, не стерпеладо победы – а впрочем, таким бледнымчто такое победа? Все равно ведьгибнуть запросто: не в такой Россиижить в невинности этакой, терятьсяот тычков и от хохота народа;ну а тут холмик свой да крестик жалкий —хоть такой ответ хамской их эпохе.14. 1989–2011
Вон недавняя жертва: собиралипо частям тело бито-перебитоу наездницы – всмятку с мотоциклана Кутузовском, ночью, спьяну, сдуру.Сколько зла в ней осталось, сколько резвойпрыти, жара – и всё в могилу клали!Оттого и цветы любые вянут,камень голый стоит – и треснул камень.Недожитая жизнь томит, тревожит. 15
Собеседницы вы мои, подруги,собутыльницы когда, если надо;малый круг разговоров повторяем,по тропинкам заметанным гуляем,то листву, а то снег мнем. Жалость вашавозвышает меня и охраняет,без нее что такого мне поделать?Только книги, но в них не вся ведь правда,и живое общенье нужно сердцу.16
Скоро месяц ноябрь туч понагонит,да и так уже слякотно и труднотам, где камня нет, твердого асфальта,проходить – я по щиколотку вязну,и все реже у мертвых визитеры.Так и лучше: пусть меньше мне доходов,а важнее всего покой и воля.Пью чуть больше, погода позволяет.
в официальном магазине Литрес