– Знакомое лицо. Мы с вами же встречались где-то? – спросил он.

– Нет-нет, – Михаил слегка испугался. – Хорошая речь.

Власов обнаружил Настю на парковке. Она стояла возле машины и плакала. Молодой подтянутый кавказский юноша успокаивал её. Он приобнял её и шептал что-то ей на ухо.

– Да что вы себе позволяете, в конце концов! – Настя отвесила мужчине пощечину.

Мужчина схватил Настю за руки и стал говорить ей какие-то слова.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Власов.

Кавказец оглянулся. Власов вроде бы видел его, только не мог вспомнить где. Он был хорош собой. Особенно на лицо, которое стремительно белело от страха.

– Вы, Михаил Власов? – спросил он дрожащим голосом.

– Да. Вы не могли бы отпустить мою спутницу, – говорил Михаил.

– Конечно, – он медленно отпустил Настю. – Всё так глупо получилось. Извините меня.

Он отошел от Анастасии, его колени дрожали, а сам он виновато сгорбился. Власов не понимал сути происходящего, он смотрел на Настю, которая перестала плакать и удивленно молчала.

– Наверное, это бессмысленно, – на его глаза наворачивались слезы, он плакал. – Не убивайте меня. У меня и так половина родственников в Карабахе погибла.

Власов понял, что сейчас ему придется защищать честь и достоинство Анастасии, а значит и своё собственное. Для этих целей лучше всего было позвонить Макарову или вызвать шофера Матвеева.

– Да что здесь произошло? – настойчивее спросил Власов.

– Ничего, – ответила Анастасия. – Давай уже, иди.

Мужчина быстрым шагом направился к дворцу.

– Что тут всё-таки случилось? – спросил Власов.

– Давай лучше побыстрей свалим отсюда.

Когда Власов ночью лежал в кровати, пытаясь уснуть, к нему в спальню зашла Настя. На ней была пижама. Она подошла к нему и села на постель. Анастасия выглядела ужасно мило. Её лицо было грустным и каким-то виноватым.

– Не хочешь спать? Всё думаешь о судьбах Родины? – спросил Власов.

– Я продолжаю ходить по кругу.

– О чем это ты?

– В тот раз всё произошло точно как сейчас. Только вместо Национального Лидера был Царь.

– Царь-батюшка? А. Ты о своей прошлой жизни. Я постоянно забываю, что ты у нас не такая как все. Ты что попала в Лагерь из-за царя? – удивленно спросил Власов.

– Нет. Из-за многих ошибочных действий, каких уже и не упомнить. Вкратце сначала я любила Россию. Потом я постепенно разочаровалась в её судьбе. Потом были тщетные попытки изменить в ней что-то. Ну и, в конце концов, я возненавидела страну и народ, – с грустью сказала она.

– Стандартный путь русского интеллигента, – съязвил Власов.

– Давай без этого. Я хочу с тобой нормально поговорить.

– Ладно. Хорошо.

– Я была и, наверное, всё ещё остаюсь идеалисткой. Понимаешь, тогда я утратила веру. И ещё я … влюбилась. В одного коварного мужчину.

– Он тоже был особенным?

– Да, но он был не таким как я. Из-за него я постепенно оказалась в Лагере. Я считала себя хорошим человеком и хотела обратить его к свету, но это он помог мне обратиться во зло.

– Что это ты такое несёшь, – растерянно произнес Власов.

– Теперь я понимаю, что всё это время зло жило во мне. Иначе я бы никогда не привлеклась злом. В конце концов, разочарованный верующий становится самым фанатичным атеистом.

– Вот что, – начал Власов. – Я понимаю, что ты чувствуешь, но не совсем понимаю, чего ты мне хочешь сказать. Ты самый правильный и хорошей человек, которого я видел в жизни. Расслабься и не загоняйся по поводу того что тебе сказал наш президент. Всё равно ни он, ни я, ни ты не в силах ничего изменить в этой стране. Потому что такого рода перемены зависят от больших факторов, чем воля одного человека

Подведение итогов.

Даже будучи обособленным от реальности в коттедже Власов с каждым днем всё острее ощущал давление. Безрадостная картина происходящего со страной постепенно вырисовывалась в его сознании. Оказалось, что всё это время страна управлялась коллективным совком, который насосался нефтедолларов и отчетливо жаждал реванша за унижения со стороны западного мира. А президент просто оформлял желания этой массы в конкретные действия, выступая посредником между демоническим совком и народом. Действительно. В консервативных ценностях исповедуемых властью было нечто демоническое. Мысленно Власов представлял себе, что неубранный разлагавшийся труп СССР ожил от нефтедолларов, восстал из мёртвых и стал управлять так и не сформировавшийся Россией. Мало кому было известно, что может натворить обезумевший совок в процессе постмодернистской смети. Поэтому Власову нужно было бежать из страны немедленно.