— Ну, долго ты еще? Дай ей денег и поехали. И так столько времени потеряли!

От этих слов Марина дернулась, точно ее ударили по лицу. Вырвала руку и отступила на шаг. Обидно так стало. Вот до слез почти.

— Девушка, подождите, — мужчина попытался было приблизиться, но Марина решительно мотнула головой.

— Не приближайтесь. И да, ваши деньги мне не нужны. Возвращайтесь к машине, вас ждут.

Развернувшись, она быстрым шагом направилась к другому переходу. О походе в магазин речи уже не шло, а настроение, еще недавно, витавшее в облаках, рухнуло в глубокую пропасть. Слезы Марина сдерживала с трудом. И вот, спрашивается, почему ей вдруг стало так обидно? С чего? Та же Людочка на месте Марины, не упустила бы возможность стрясти побольше денег: не только на химчистку, но и на новое пальто, как минимум. Еще бы и скандал закатила.

А она, Марина, повела себя, как рохля. Вот точно, самая настоящая рохля. Что стоило хотя бы посмотреть на этого франта уничижительно, чтобы он на собственной шкуре прочувствовал, каково это, когда тебя смешивают с грязью.

Марина так рванула подальше от перехода, что не обратила внимания на то, что мужчина так и остался стоять, глядя вслед удаляющейся молодой женщине. В машину он вернулся только после того, как Марина скрылась за поворотом. Открыл дверь со своей стороны, сел, захлопнул дверь и повернулся к своей спутнице.

— Знаешь, дорогая, — произнес он. — Иногда ты бываешь таким поросенком. Мне за тебя стыдно.

— Ах, подумаешь, какие мы нежные, — всплеснула руками платиновая блондинка. — В чем проблема-то?

— Ты только что обидела эту девушку. Зачем?

— А что я такого сказала? — блондинка округлила свои серые глаза.

— Лиза, — покачал головой мужчина. — Ты просто невыносима.

— Нет, дорогой, — улыбнулась блондинка, — невыносимо ждать и смотреть, как на тебя вешается очередная клуша. Вот и эта сейчас стала бы ломаться, краснеть-бледнеть-заикаться, только чтобы внимание на себя обратить. И что они все в тебе находят?

— Я неотразим, — пожал плечами мужчина.

— Поехали уже, неотразимый мой.

***

По дороге до дома, обида и растерянность как следствие неприятного столкновения с хамоватой блондинкой и ее, наверное, парнем (мужем, кавалером) успело перерасти в злость.

И в первую очередь Марина злилась на саму себя. Вот как можно быть такой рохлей? Молча снести оскорбление и просто убежать, даже не попытавшись поставить нахалку на место? А ее дружок? Или этот представительный мужчина ее родственник?

Тут Марина задумалась. Она не очень хорошо успела рассмотреть блондинку, но заметить, что девушка выглядела очень молодо, смогла. Возможно, ей было едва ли больше двадцати пяти, а может и столько нет. Студентка. А мужчина, который просил прощения старше самой Марины.

— Шалава малолетняя, — буркнула себе под нос молодая женщина и тут же устыдилась собственных мыслей. Какое ей собственно дело до того, с кем встречается та блондинка. Или… вовсе не она так заинтересовала Марину? Поразившись неожиданной догадке, она даже замерла с поднятой ногой — как раз уже подошла к подъезду и собиралась подняться по ступенькам.

— Нет, — покачала головой Марина. — Не мог он мне понравиться? Вот просто не мог и все. Я даже не узнаю его, если встречу еще раз.

— О, глянь-ка, Ивановна, Максимова из шестнадцатой квартиры, уже сама с собой разговаривает. Сдурела девка, а с виду приличная. И здоровается всегда, — голос соседки со второго этажа заставил Марину вздрогнуть и обернуться.

Возле подъезда, рассматривая ее с преувеличенным любопытством, стояли две старушки. Одна с пустым мусорным ведром — та самая соседка из седьмой квартиры, Анна Владимировна, вторая, Ивановна, из соседнего подъезда, держала в руках продуктовую сумку, явно возвращалась домой из магазина.

«А если она видела, как меня облили водой? — как-то отрешенно подумала Марина, еще не до конца понимая, что в этом такого странного или преступного». Почему-то очень не хотелось, чтобы у этого происшествия были свидетели, да еще такие, кто может подать всю история совершенно в другом ключе.

— Так, а что же ты хотела, — ответила Владимировне та самая Ивановна, иронично сверкнув глазами в сторону Марины. Обе бабульки точно знали, что молодая женщина их слышит, но ни понизить голос, ни, что было бы уж совсем удивительно, извиниться и не подумали. — Старая дева она. Вот и поехала крыша. Небось, без мужика скоро совсем на стену полезет. Бешенство матки.

— Ох, горе, Ирине, горе. Девка вроде смазливая, воспитанная, а пустозвонкой выросла. Ни внуков, ни своей семьи…

Марина уже открыла рот, чтобы высказать все, что думает по поводу подобной бесцеремонности, но натолкнулась на по-старчески выцветший взгляд одной их старушек и шумно выдохнув, отвернулась. Бабкам явно было скучно, и они хотели развлечения за ее счет. А вот подобного удовольствия Марина им предоставить не желала. Пусть говорят что хотят, всем рты все равно не заткнешь, а в своей жизни она все равно сама разбираться будет, а не прислушиваться к мнению каждого встречного-поперечного.