– Да, сэр, – я вытянулся, как струна, – Я считаю, что к выбору будущего поприща нужно подходить очень серьёзно.

– Ты бы поучил этому моего сына. Моего давления ему недостаточно: повлияй на него. Заставь его взяться за ум, Адам. Помоги ему не испортить его жизнь.

– Я постараюсь, сэр.

К двери подошёл Пэрриш и тихонько позвал меня.

– Приятно было познакомиться, Адам. Помни о том, что я сказал, – мистер Пэрриш пожал мне руку на прощанье.

Я не рассказал Пэрришу о том, что просил меня сделать его отец. Я не собирался заставлять друга делать то, что он не хочет. Так как очередного серьёзного разговора с отцом не состоялось, Малкольм был спокоен. Но то письмо накануне он всё же написал.

Глава 12

С декабря мы были знакомы с Аннабель, как ты помнишь. Я всё это время находился в мире грёз и витал в облаках. Пэрриш, конечно же, не упускал возможности поиздеваться над, цитирую, «влюблённым калекой». Я был воодушевлён, наконец-то серьёзно взялся за учёбу, чем очень удивил учителей и Пэрриша.

– Да как? Ты в обычное время учишься не очень, когда болеешь – учишься не очень, а сейчас чего начал?! У тебя любовь вечная, какие могут быть уроки?

Я всегда усмехался, когда Пэрриш говорил о нас с Аннабель: мы тогда даже не встречались, а он планировал уже и свадьбу, и совместную жизнь, и так далее. А я не придавал этому особого значения: мы же всего лишь подростки, что серьёзного может выйти из влюблённости в это время.

– У вас будут такие красивые дети! – говорил он с восхищением, – Ты у нас парень хоть куда, про неё я вообще молчу. Но только не ревнуй!

– Я даже и не собирался, – я был очень сосредоточен на том, что готовил для Аннабель.

Я, наконец, собрал всю свою смелость в кулак (а её немного) и решил предложить Аннабель стать моей девушкой. Да, мне было 16, я был ужасно скромен и труслив. Я поразмыслил, что идеально было бы посвятить девушке моего сердца стих, которые писать я не умел, на минуточку, и подарить ей его вместе с букетом цветов и чем-нибудь ещё. В момент моих размышлений, пока я отвлёкся, Малкольм выхватил лист прямо из-под моей руки и, смеясь, начал читать вслух, пытаясь попутно убежать от моих яростных побоев.

– В моих… Ай! Отстань! В моих садах цветёт сирень. Отвянь, Говард.

– Отдай, Пэрриш! Ну не дури, ну! – мы прыгали по кроватям и толкали друг друга.

– Так, всё! Моё! – он прижал лист к груди, – Не отдам!

– Ой, да иди ты! – я обиженно отвернулся от него.

– Хаха! Итак, дебют Адама Говарда и попытки в поэзию. Кхм, кхм кхм…

В моих садах растёт сирень,

В твоих – цветут тюльпаны.

В моих садах есть свет и тень,

В твоих – терять хоть каждый день

Себя я не устану.

Я помню ангельский твой взгляд

И снег в твоих ресницах;

Тогда был розовый закат,

Над нами ангелы парят,

Мы – новая страница.

Ты – след далёких облаков,

Что солнце обняли, любя;

Ты пишешь краской вместо слов,

Ты любишь книги и котов,

А я… люблю тебя.

Он оторвался от чтения и поднял голову, глядя на меня с открытым ртом. Я скептически поднял бровь, ожидая реакции от друга.

– Роза одна, красная, коробка конфет с шоколадом и кольцо, которое цвет меняет… – он указывал на меня пальцем, широко раскрыв глаза, – Ты меня понял?

– Понял… – я кивнул головой и принял свой драгоценный лист из рук друга.

На следующий день я отпросился на несколько часов у директора и с благословением Малкольма отправился на самую важную миссию в своей жизни – покорение дамского сердца. Я купил самую красивую и большую красную розу, какую только нашёл, коробочку шоколадных конфет и то самое «кольцо настроения». Ну, думаю, ты такие видел и знаешь. Тогда их популярность уже сходила на нет, но в душе каждая девушка мечтала о такой причудливой вещице.

Аннабель уже должна была ждать меня в сквере, где мы обычно проводили своё время. Когда я подошёл, она уже стояла на месте. Я решил поступить так же, как парни во всяких мелодрамах – закрыть ей глаза и спросить: «Угадай, кто это?». Она накрыла своими руками мои и повернулась с широкой улыбкой. При каждой нашей встрече я был готов по нескольку часов говорить о том, как она прекрасна; и сейчас: её волосы были выпрямлены, глаза слабо подведены, на её плечи было накинуто серое пальто поверх белой рубашки, заправленной в светлые широкие джинсы. Я торжественно вручил ей всё, что купил, и прочёл стих, запинаясь на каждой строчке. Я иногда поднимал взгляд от трясущегося листка на девушку: она хлопала глазами, а на лице её застыло выражение удивления и… не знаю, чего ещё. Когда я закончил, она засияла и, подойдя ко мне поближе, поцеловала меня, взяв меня за свободную руку.