И когда утром меня разбудил стук в дверь, я с удовольствием констатировала свою правоту: канал был цел, а моя сила восстановилась в полном объеме.

— Завтрак, — весело крикнул с той стороны двери нон Рифас. — Питательный и ароматный!

— Две минуты, — крикнула я ему в ответ.

Впрыгнув в простое домашнее платье, я заклятьем убрала все следы сна.

— Заходи!

— Нонна Шавье разбирается с мыльней, так что после завтрака вы сможете занырнуть в горячий бассейн. — Риф споро расставлял на столе чашки, мисочки и тарелочки. — А вот и нонна!

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила я.

— Как будто заново родился. — Нон Рифас вздохнул. — Спасибо вам, леди Фредерика. Я же тогда повредил энергоканалы. Думал, с ума сойду от этой боли. А вы… Я бы не осмелился беспокоить хранителей знаний.

— Как же найти помощь, если не спросить о ней? — укорила я его. — Всего лишь спросить, не требовать.

Нон только вздохнул и потрепал прыгающего по его плечам зверька.

— Ему пора дать имя. Кто будет ответственным хозяином?

— Я не могу, — тихо проговорила я.

Прыгунок запал мне в душу. Но…

Я не могла позволить себе думать о будущем. И пусть у Харелта Фойртелерна добрые глаза и красивая улыбка, пусть он похож на того идеального мужчину, что я когда-то выдумала, пусть. На моей руке все еще нет рисунка. Нет ни инея, ни снега.

«Мне ни разу не везло в этой жизни. Так могу ли я рассчитывать, что мой дракон — именно тот, кто мне… кого я…» Но даже мысленно я не осмеливалась признаться в своих зарождающихся чувствах. В том, что рядом с Харелтом мне были не страшны ни Эрвитар, ни весь этот холодный, неприветливый край.

— Девочка моя? Что с тобой? Ты так стиснула кулаки, осторожней. — Нонна Шавье была рядом, приобняв меня, прошептала: — Все хорошо?

— Да, да. Нон Рифас, за прыгунка придется отвечать вам.

— Я понимаю, чего вы опасаетесь, — вздохнул нон, — только ведь как: куда вы — туда и мы. А значит…

— Жена — собственность мужа своего, — криво улыбнулась я. — А вас и прыгунка защитит храм.

— Это верно, — Рифас поежился, — давайте верить в лучшее?

— Мне никогда не достается лучшее, — усмехнулась я и тут же подняла руки, — но давайте верить. Я не против.

Нонна Шавье укоризненно покачала головой и мягко проговорила:

— Давайте оставим этот бесполезный спор и обратим свое внимание на кашу. Когда она остынет, есть ее станет невозможно. А если мы вернем ее на кухню в первозданном виде… Я бы не стала обижать храмового повара.

Слова нонны были столь убедительны, что я, кивнув, взяла ложку и подцепила первую порцию серо-зеленой клейкой массы.

— Утешает, что после завтрака мы все разойдемся по купальням, — вздохнул Рифас, набрал целую ложку каши, закинул ее в рот и проглотил, не жуя, — а вы не забудьте про радужную глину.

— Откуда здесь радужная глина? — удивилась я, переставая принюхиваться к странной каше.

— Здесь ее родина, — заговорщицки проговорила нонна Шавье. — Работай ложкой, девочка моя. Видит Матерь Пресветлая, раньше начнешь, раньше закончишь.

Кивнув, я сунула ложку в рот. И уже через секунду недоуменно промычала:

— Ой, что это?

— Это полезные добавки, — тяжело вздохнула нонна, — недоваренные зерна. Кто-то когда-то придумал, что это полезно, и вот уже которое столетие мы давимся этим каждое утро.

Расправившись с невкусной кашей, мы воздали должное теплым мягким пышкам и ягодному отвару.

— А если не съесть кашу, — вздохнула нонна, — то на следующий день наутро будут каменные сухари. Храмовой повар искренне верит в полезность этой гадости.

— Второй завтрак будет после купален, — проговорил Рифас и пододвинул нам с нонной блюдо с двумя последними пышками. — Я пойду на открытый горячий источник.

Наставники оставили меня собираться, и я, вытряхнув все свои пожитки на постель, только тяжело вздохнула: серое грубое полотенце, деревянная расческа, у которой не хватает нескольких зубьев, и баночка с шампунем, которого осталось на донышке.

«Плевать. Нонна ничему не удивится, а больше там, я надеюсь, никого не будет. В любом случае это не повод оставаться в комнате», — решила я. И, взяв чистое платье и белье, собрала все в один сверток и вышла в коридор.

Там меня уже поджидала нонна Шавье.

— Нет-нет, возьми только белье и платье, — она покачала головой, — халат и полотенце, расческа и притирания — это все есть в мыльне. Точнее, там есть деревянные брусочки, из которых мы трансформируем себе расчески. А вот халаты и полотенца настоящие, их тщательно кипятят, так что не стоит думать о том, что кто-то пользовался ими до этого.