Пожалуйста, не оставляй меня, подумал я.

Отчаянные, невысказанные слова болезненно застряли у меня в горле. Я без сомнения знал, что влюбился в сексуальную, самоуверенную брюнетку, смотрящую на меня с неуверенностью в ее глубоких зеленых глазах. Саша была единственной женщиной в этом мире, за которую стоило бороться. Она была личностью. Моей единственной. Другая половина моего целого. Весь мой мир перевернулся с того момента, как мы встретились. Я бы сделал все, чтобы удержать ее в своей жизни. Все, что угодно, лишь бы доказать, что она была моей.

Саша была моим светом во тьме.

Моим искушением.

Глухим ударом моего холодного, мертвого черного сердца.

Подарком, о котором я и не мечтал.

Причиной, по которой такой сварливый, испорченный байкер, как я, заслужил второй шанс на любовь.

Не в силах говорить, я поднял руку в ее направлении, и она не моргнула, не колебалась, не остановилась ни на секунду, когда вложила свою ладонь в мою. Мы стояли там, два человека, отчаявшихся и жаждущих связи, когда я притянул ее ближе, пока она не оказалась в моих объятиях.

Тихий вздох сорвался с ее губ, когда я обнял ее крепче.

— Не уходи, — наконец прошептал я, приподнимая ее подбородок. — Останься. Будь моим рождественским желанием.

Это было чертовски глупо, но я мог еще сказать.

— Твоим желанием? — Спросила она, ее пухлые губы изогнулись в сексуальной усмешке.

— Ну или праздничным подарком, — подразнил я. — Чтобы я мог медленно развернуть тебя и насладиться каждым дюймом твоей кожи, прежде чем показать тебе, как сильно ты мне нужна.

— Позволь мне сначала попрощаться с Триш.

Я неохотно отпустил ее, наблюдая, как она проходит через двери Перекрестка, и мое сердце чуть не пропустило удар.

— Я рад за тебя. — Грим хлопнул меня по спине, и я понял, что забыл о его присутствии. — Не принимай ни единого момента как должное, брат. Такая женщина редкая находка.

— Я знаю, — признал я. — Я не буду.

Моему президенту было больно. У меня не было слов, чтобы облегчить его боль.

— Прости, Грим.

— Не стоит, — ответил он с натянутой улыбкой. — Может быть, когда-нибудь я найду то, что у тебя есть, и тогда все это будет стоить того.

Он ушел, прежде чем я смог ответить.

— Я надеюсь на это, — прошептал я, наблюдая, как президент "Королевских ублюдков" с каждым днем взваливает на себя все большее бремя, и это начинает сказываться. — Я действительно надеюсь.

Глава 16 — Боди

Моя кожа вспотела под этим дурацким костюмом, когда я отодвинул ткань от груди и нахмурился.

— Прекрати это, — упрекнула Снуки, шлепнув меня по руке. — Ты хочешь удивить свою старушку или нет?

— Да, — проворчал я, ожидая, когда Саша войдет в бар. Это заняло целую вечность.

Вздохнув, я провел рукой по волосам. Это была самая глупая, идиотская и постыдная вещь, которую я когда-либо делал за всю свою жизнь. Все ради любви к своей женщине. Я, конечно, надеялся, что она оценит все усилия. Я был готов потерять самообладание, прежде чем у меня появился шанс удивить ее.

Мой взгляд переместился на Лаки и Синди, прижавшихся друг к другу, когда Лаки держал ее на коленях. Они были благодарны за второй шанс, и это сводило с ума, я не мог не улыбнуться. Я делал это по той же причине. Еще один шанс.

В комнате воцарилась тишина, когда заиграла музыка, и я приподнял верхнюю губу в фирменной ухмылке Элвиса Пресли в подражании. "Голубое Рождество" заиграло по сигналу, когда я кивнул Раэлю, который был более чем счастлив наблюдать за моим унижением, впадающим в немилость. Саша зашла за угол зала и остановилась, уронив челюсть от шока, когда я повернул бедра в грязно-белом боди, которое сверкало под освещением бара. Драгоценности сверкали разными цветами, которые соответствовали огромной рождественской елке в углу комнаты.

Повторяя текст, я начал петь

— У меня будет голубое, голубое, голубое, голубое Рождество.

Глаза Саши наполнились слезами, и я надеялся, что она помнит, что эта песня играла внутри Асфальта в ту ночь, когда мы встретились. Я поманил ее пальцем вперед, и она покачала головой, улыбаясь как сумасшедшая, когда подошла ко мне.

— У меня будет грустное Рождество без тебя, — пропел я, подмигивая своей женщине.

— Боди, — задыхаясь, прошептала она, — это все для меня?

Для кого, черт возьми, еще я стал бы это делать?