Онуава орала на меня так, словно я был римлянином, лезущим на стену. Толпа хохотала и делала ставки. Нет, так продолжаться не может. Я не могу допустить такой урон своему статусу! Мне удалось в очередной раз ухватить оба запястья женщины одной рукой, а другую положить ей на голову. Сосредоточился и мысленно ударил, с намерением обездвижить. Никакого эффекта! Ладно, когда будет время, подумаю о том, почему магия не действует на женщин.

Послышался стук копыт. Рикс ехал через ночь на своем вороном. Он резко осадил коня и с любопытством посмотрел на нас. Я был слишком занят, чтобы замечать оттенки выражения на его лице, и к тому же немало смущен. Онуава думала только о том, как бы вырваться и стукнуть меня посильнее. В какой-то момент ей это удалось. Я пошатнулся.

Над головой звучал смех Рикса.

— Хватит, жена, — мягко сказал он.

Может, ему и хватит, но я еще не закончил. Мне очень хотелось поднять женщину и сбросить ее со стены. Но с этим желанием я опоздал. Битва закончилась. Онуава опустила руки и отступила назад, отбрасывая волосы с лица.

— Я просто показывала Айнвару, что вполне могу сражаться, — сказала она, тяжело дыша. — Он собирался попросить тебя взять меня в поход завтра, и я хотела доказать, что это правильное решение.

Не мог же я обвинять жену короля во лжи, да еще перед толпой гогочущих воинов! Я оглянулся, отыскивая взглядом Ханеса, но того и след простыл.

Рикс послал лошадь прямо на толпу, и та раздалась в стороны.

— Я не знал, что ты собираешься с нами, Онуава, — усмехнулся он. — Но если Айнвар одобряет, полагаю, все в порядке. — Он снова рассмеялся. — Нам понадобится каждый боец! — Он уехал.

Онуава и я смотрели друг на друга. Я больше не чувствовал желания поколотить ее. Мне хотелось ее изнасиловать!

Пожалуй, такое желание овладело мной впервые. Просто раньше я не сталкивался с женщинами, созданными для завоевания. На ней словно стояло клеймо: «Сделано для завоевателя». Она вызывала во мне настолько противоречивые чувства, что я решил в будущем держаться от нее подальше. Наверное, это будет непросто, ведь теперь-то она точно пойдет с нами.

В Герговии оставался крупный гарнизон, и все равно наша армия, уходившая на земли эдуев, насчитывала около тридцати пяти тысяч человек, включая новобранцев из южных племен и личную гвардию Рикса, состоявшую исключительно из арвернов. За нами следовал обоз, старавшийся не отставать от основных сил. Онуава ехала с обозом. Позже я узнал, что она уговорила жен других воинов сопровождать ее. Ханес тоже был с нами. Проиграв битву с Онуавой, я долго уговаривал Рикса взять барда и, в конце концов, убедил. Уж если в фургонах нашлось место для жены короля, то и для его личного барда должно найтись.

Войдя в земли эдуев, мы сразу заметили перемены. Прежде всего, исчезли римляне. Повсюду встречались сгоревшие и разграбленные дома с галльскими штандартами, развевающимися над руинами. Мы встречали только кельтов. Если где и оставались римские торговцы или чиновники, на глаза они не попадались.

На ночь мы разбивали лагерь. Мне больше не приходилось делить шатер с Ханесом, поскольку обозы шли далеко позади. Теперь моим соседом стал Котуат. С ним мне было спокойнее. Правда, он неизменно интересовался результатом моих частых отлучек в шатер Рикса. Не было никаких результатов. Мне нечего было советовать Риксу. Он и без меня прекрасно знал, куда и зачем идет. Но возле своего душевного друга мне было как-то теплее. От него исходило ощущение силы, собравшей племена воедино и удерживавшей их вместе.

Перед воротами Бибракте нас встретил Литавикк. Оставив командиров обсуждать военные дела, я отправился в священную рощу эдуев. Там располагалась самая большая школа друидов в Галлии. Ее значение умалялось по мере роста римского влияния, но теперь молодые люди снова приходили сюда, знакомились с основами учения друидов и учились устанавливать связь с Источником. Местные друиды встретили меня с радостью. С приходом Цезаря Ордену грозило полное исчезновение, а теперь они надеялись на возрождение. Пришлось напомнить им, что битва за свободу Галлии еще не завершилась.

— Нам понадобится вся наша мудрость, магия и сила, — сказал я им, — и даже этого может оказаться недостаточно. Цезарь не может позволить себе потерять Галлию. Его репутация в землях латинян рухнет, не говоря уже о его личной судьбе. Он будет сражаться с нами, как ни один враг не сражался раньше, и я хочу отдать всю силу Ордена Верцингеториксу.

Я помнил о магии доверия, поэтому не стал говорить о том, что в Ином мире перемены в судьбе Галлии предопределены. Я никому не рассказал о видении, посетившем меня в нашей Роще. Мы должны бороться. Что еще мы можем сделать? Мы — воины, но никто никогда не говорил нам, что мы будем побеждать всегда.

Когда я вернулся в крепость Бибракте, там бушевала ссора: Верцингеторикс потребовал, чтобы под его начало встали все объединенные племенные армии Галлии, но князья эдуев отказались признавать в нем вождя, приводя все те аргументы, которые мы уже слышали от Илловико и других.

Я еще только вошел в ворота крепости, а до меня уже долетели вопли из дома собраний, хотя он располагался в центре города. Вскоре меня встретил красный от гнева Рикс.

— Я собираюсь дать Цезарю первое по-настоящему крупное сражение, — прорычал он, — а эти дятлы не хотят, чтобы я командовал армией, той самой армией, которую я создал вот этими руками! И опять эти разговоры: ах, ты захватишь власть!