Богатство кочевника определялось в прошлом количеством имевшегося у него скота, и в первую очередь — лошадей и верблюдов. Обладание десятью верблюдами ставило бедуина «над чертой бедности», а шестьюдесятью и восемьюдесятью делало его «человеком состоятельным», писал в книге «Наш новый протекторат» (1884) член Палаты общин английского парламента МакКоан (6).

«Бедуин, — сказывали в старину арабы Аравии, — паразит верблюда». Действительно, мясо и молоко верблюда шли в пищу. Шерсть — на изготовление теплых накидок. Кожа — на шитье кожухов для воды и сбруи для домашних животных. Помет — на поддержание огня в очаге.

Верблюд — это твердая валюта Аравии дней ушедших. Верблюдами могли расплачиваться и при совершении торговых сделок, и при выкупе пленных, и при урегулировании вопросов, связанных с кровной местью, — в качестве платежа за пролитую кровь араба.

В племенах Аравии существовал обычай, по которому, воздавая почести доблестному воину, павшему на поле боя, или ушедшему из жизни человеку, щедрому и гостеприимному, верховым верблюдицам, принадлежавшим этим людям, в знак скорби по их хозяевам обрезали уши. Животное, подвергавшееся ритуалу «выражения печали», получало полную свободу. Могло беспрепятственно бродить повсюду, где и когда захочет. Использовать его, как бы то ни было, считалось поступком недостойным.

Рассказывают, что ал-Касву, любимую верблюдицу Пророка Мухаммада, погребли неподалеку от Каабы, и что быстроногому белому верблюду ал-Адхе, спасшему Посланника Аллаха от преследовавших Его курайшитов, «господ Меккии», не внявших вначале призыву Пророка Мухаммада уверовать в Бога Единого, Аллаха, и устроивших на Него травлю, Он прошептал на ухо сотое священное имя Аллаха. И имя это, кроме расы верблюжьей, сохранившей его в тайне, не ведомо на земле и по сей день больше никому. Этим, дескать, и объясняется такой горделивый вид и столь величавая поступь верблюдов Аравии.

Верблюд в Катаре и в наши дни в почете (здесь распространен одногорбый верблюд, драмодер). Он — участник традиционных и любимых катарцами верблюжьих бегов и верблюжьих фестивалей, на которых устраиваются конкурсы верблюжьей красоты (байрак). Верблюжьи бега — древний обычай аравийцев. Проходят они на специальном ипподроме в Эль-Шаханийе. Проводятся по пятницам (выходной день в Аравии), и только в прохладное время года; стартуют осенью. Вес наездника должен быть как можно меньше. До начала 2000-х годов жокеями выступали мальчики, а сегодня — специально сконструированные для этих целей роботы-погонщики. Роботизация верблюжьих бегов связана с жесткой критикой мировой общественностью практики использования детей в качестве жокеев. По подсчетам международных гуманитарных организаций, таковых в странах Аравии в начале 2000-х насчитывалось более 40 тыс. человек.

Беговые верблюды-призеры — это гордость их владельцев и стоящих за ними семейств, родов и кланов. По древнему обычаю шею верблюда-победителя бегов опрыскивают раствором шафрана, запах которого животное обожает, а владельцу верблюда-призера вручают крупную денежную премию, тысяч 40–50 американских долларов.

Гордостью катарца была и остается лошадь чистой арабской породы. Аравийцы называют ее «дочерью пустыни». Во все времена лошадь в племенах Катара, особенно с богатой родословной, являлась символом знатности и богатства, и даже атрибутом власти.

В прошлом самой желанной добычей у арабов Аравии во время набегов (газу) считались кобылицы (за ними шли верблюдицы). Особенно ценились лошади, чья родословная прослеживалась до пяти кобылиц, на которых ездил Пророк Мухаммад. Человек, даривший бедуину лошадь чистокровной арабской породы, становился его другом, писал знаменитый путешественник Зеетцен (посещал Аравию в 1809 г.), а дружба в Аравии дорогого стоит.

По законам аравийской пустыни пойманным конокрадам тут же, на месте, обрезали уши. По традиции, существовавшей в племенах Аравии, хвосты погибавших в боях лошадей, о которых аравийцы отзывались не иначе, как о «друзьях, потерянных в сражениях», отрубали и приторачивали к седлам — в память об их верности и преданности своим хозяевам.

В одной из легенд бедуинов Аравии говорится, что первая лошадь чистой арабской породы, по кличке Гаджман, явила себя роду людскому, спустившись на «Остров арабов» с небес. Когда Аллах задумал одарить аравийца товарищим верным в делах его мирских и ратных, то будто бы оповестил ветер о том, что хотел бы, чтобы именно от него, от ветра, и произошло такое существо дивное. Сказав это, взял Аллах «горсть самума», аравийского смерча, сметающего все на своем пути, и сотворил из него неведомое дотоле животное, грациозное и быстроногое. И сказал: «Имя тебе — лошадь, и порода твоя — арабская! Предназначение твое — служить верующим в меня людям!». Отсюда — и непоколебимая убежденность аравийца в том, что лошадь чистой арабской породы может быть родом только из Аравии, из земель «колыбели арабов» (7).

Итальянский предприниматель Карло Гуармани, посещавший Аравию в 1864 г. по делам, связанным с закупкой лошадей, делясь воспоминаниями об этой поездке, отмечал, что местами разведения «самого совершенного типа лошадей арабской породы» считались в его время Неджд и Джабаль Шаммар. И что породистые лошади из Аравии пользовались тогда в мире такой же известностью, как и йеменский кофе (8).

Первую лошадь в Аравии, как повествуют своды «аравийской старины», поймал и приручил Исма’ил, прародитель большинства племен Верхней Аравии. И была она, когда он ее изловил, на сносях; и вскоре понесла. И родила кобылку, ставшую, в свою очередь, матерью знатной кобылицы Ал-Кухайла ал-‘Аджуз, давшей начало 130 коленам арабских лошадей. Пять из них (кухайлан, убайан, саглави, хамдани и хабдан) считаются «лошадиной аристократией» Аравии, так как на кобылах из этих пород ездил Пророк Мухаммад (9).