Рони и сама, читая вслух сказки, о чём её всегда просили младшие, словно становилась ребёнком, заново обретая слишком резко оборванное детство. После таких встреч было особенно тяжело возвращаться к прежней жизни, наполненной разными взрослыми вещами, пусть иногда весьма приятными, но почему-то оставлявшими прочти привычное чувство грязи и желание поскорее отмыться. Лишь воспоминание о сухой потресканной коже, какой она стала несколько лет назад, когда в жизни Рончейи случилось то страшное лето, о событиях, что она старалась вспоминать как можно реже, останавливало девушку от излишних и долгих, явно вредных посещений ванной и бесполезной растраты мыла, неспособного смыть неприятные ощущения.

***

Вернувшись в Лур-Лур, путешественница застала весьма занятную картину…

Пара больших дорожных сумок, оставленных помощником кучера у дверей дома, в прежние времена были бы подхвачены самой Рончейей, но за прошедшие три года девушка твёрдо усвоила, что не следует лишать мужчин удовольствия от помощи слабым женщинам. А потому, рассеянно проследив, как скрывается за поворотом карета, она шагнула в дверь, обозначая своё возвращение громким возгласом:

— Перкид, дорогой, я вернулась! Там сумки… — по инерции договаривала Рони, не сразу потеряв дар речи от увиденного.

Энвайя, одетая… Хотя вернее сказать, раздетая… Нет, всё-таки одетая в один лишь кожаный корсет, силившийся утончить её талию и даже почти преуспевший в этом, пыталась дёрнуться в сторону своей спальни, но не учла декоративный, усыпанный драгоценностями ошейник, поводок от которого был намотан на запястье Кида. Мужчина лишь ближе подтянул к себе блондинку, быстро отбросив смущение:

— А мы тут играем… Скучали без тебя очень, уж и не знали, чем себя занять.

— Да, я так и поняла, — усмехнулась Рончейя, внимательно оглядывая наряд своей подруги.

Чёрный корсаж не прикрывал даже грудь, лишь чуть приподнимая её. С этой задачей пытались справиться полоски из всё той же чёрной кожи, что причудливо перекрещивались от основного предмета одежды девушки до ошейника, совершенно не скрывая ни одной подробности пышного бюста. Внизу вырисовывалась похожая картинка. Чуть ниже пупка заканчивался корсет и начинался узор из ремешков шириной с палец, обрисовывавший пышные бёдра Энвайи, и даже не пытавшийся сместиться хоть немного к центру, оставляя открытым гладкий низ живота. Обойдя вокруг, Рони убедилась, что тыльная сторона подруги тоже сияла белизной, лишь оттенённой чуть припухшими красноватыми следами от стека на солидных округлостях и узкими кожаными ленточками справа и слева, что крепились к ажурным чулкам всё того же полночного цвета. Риджес как-то приносил похожие чулочки в то первое и последнее их лето, сопроводив интересным фактом:

— Если мне вдруг случится бывать в борделе… Да! Не смотри на меня так, я часто бываю в разъездах. Так вот, в борделе я избегаю девушек в подобном. Слишком уж дорого стоит эта кружевная шёлковая развратность. А что это значит? — Ридж и не ожидал от любовницы ответа на вопрос, а потому сразу продолжил: — Это значит, что девица как-то заработала на них. Пользуется повышенным спросом, работает, не покладая… — хмыкнув и не уточнив, что именно та не покладает, мужчина развил свою мысль: — В общем, клиентов у неё всегда множество, раз удалось раздобыть ажурные чулки. Я стараюсь выбирать неприметных и молоденьких, у них наверняка болячек меньше, да и вообще…

Вспомнив тот эпизод, Рончейя с трудом удержалась от едкой реплики, решив позже озвучить житейскую мудрость первого любовника в разговоре с Перкидом, который всё-таки догадался отпустить Энвайю с привязи, шлепком по розовеющей попке отправив ту в свою спальню:

— Жди меня, мы ещё не закончили, — проводив взглядом покачивающую впечатляющей кормой блондинку, мужчина повернулся к Рони: — Как добралась? Все дела решила?

— Да, всё хорошо. Кстати, сумки до сих пор за дверью, хорошо, что не попросила занести их в дом постороннего человека.

— Хмм… Вышло бы не очень удобно… Для Энви, — Кид чуть туже затянул пояс на домашнем халате из подчёркнуто дорогой муаровой ткани, надетом поверх шёлковой же пижамы всё из того же муара.

— Для Энви… — задумчиво посмотрела в глаза любовнику девушка. — Надеюсь, ты понимаешь…

— Что ты не Энви? — сразу перешёл к сути Перкид, понявший её с полуслова. — Даже не обсуждается. Мы с тобой партнёры, и это главное. А партнёры заботятся о репутации друг друга.

— Прекрасно! Надеюсь, ты об этом не забудешь… Как и о моих сумках, — кивнула на дверь расслабившаяся Рончейя.

— Кстати, — обернулся уже у выхода Кид, — тебя не слишком шокирует, если Энви по дому будет иногда ходить в подобных нарядах? Если что…

— О, это даже интересно! — рассмеялась девушка, поймав себя на мысли, что промелькнувшая фантазия об играх этих двоих скатилась тёплым комочком куда-то вниз живота, впервые напомнив про длительную разлуку с любовником, что нёс сейчас сумки в её комнату.

— Может и вина как-нибудь у меня в спальне выпьешь, пока я занимаюсь воспитанием этой девицы? — с надеждой сверкнул шальными глазами мужчина, вместо стыда или испуга испытавший чувства совсем иного рода, когда рыжая красотка застала его и Энвайю в довольно интимный момент.