Я проснулась, уткнувшись лицом в свою любимую подушку в гостевой комнате, и была слегка впечатлена тем, что не задохнулась ночью.

Перевернувшись на спину, я вслепую ударила по тумбочке в поисках жужжащего, звенящего бича моего существования. Прошлой ночью в баре была еще одна поздняя ночь. А завтра… сегодня? Была пятница. Так что выходные только начинались.

Уилл, который не пытался взять меня за руку со вторника вечером, сказал мне, что июль был их самым загруженным месяцем в году. И после этой недели я начала ему верить.

Мне удалось разобрать имя Эдисона, прежде чем я ответила на звонок и прижала трубку к уху.

— Алло? — спросила я, хотя это было больше похоже на кваканье.

— Лола, слава Богу, — прошипела моя мать, сумев шокировать меня, полностью разбудив.

— Мама?

Я визуально обыскала комнату в поисках часов, пытаясь выяснить, который час, но поняла, что в этой комнате нет часов. Я воспользовалась бы телефоном, но в данный момент телефон был прижат к уху, а тем временем моя мать шипела ругательства и открытые угрозы.

— Лола Мишель, как ты смеешь подвергать своего отца и меня такому испытанию? Ты ведешь себя невероятно эгоистично.

— Почему? — спросила я, выползая из замешательства. — Я в порядке. Ты же знаешь, что я в порядке. Я просто спала. Почему ты кричишь на меня так рано утром?

Она издала какой-то звук в глубине своего горла.

— Я ничего не знаю, потому что ты неделями не удосуживалась поговорить со мной.

Что ж… в ее словах был смысл.

— Я в порядке, — повторила я, зевая. — Жива, в безопасности, в порядке. Теперь я могу вернуться в постель?

— Постель? Сейчас шесть тридцать утра.

Она сказала это так, как будто была середина дня, чего я не поняла, потому что она никогда не любила вставать рано. Мы с папой всегда делили газету за рогаликами и апельсиновым соком, в то время как мама и Эдисон спали до десяти.

— Ты всегда вставала в это время дома, — строго напомнила она мне. — И ты обычно ходила в спортзал, делала протеиновый коктейль, которые тебе нравятся, и отвечала, по крайней мере, на десять электронных писем. У тебя депрессия, милая?

Её беспокойство звучало как презрение. Тем не менее, заставлять маму сомневаться в моём психическом здоровье, было новой тактикой. Я бы солгала, если бы мне не было, по крайней мере, любопытно, к чему это приведёт.

— С чего бы мне впадать в депрессию, мам?

Она издала еще один цокающий звук.

— Ну, я знаю, что у вас с Оуэном были неудачи. Но, дорогая, все это нормально перед такими серьезными обязательствами, как это. Он напуган. Ты напугана. Совершаются ошибки. Важно то, что вы не позволяете этому сдерживать вас. Ему еще предстоит повзрослеть, но и тебе тоже. И что может быть лучше для этого, чем после того, как вы поженитесь?

Должно быть, я ослышалась. Неужели она действительно просто нормализовала измену?

— Ты сравниваешь меня с Оуэном, мам? Я имею в виду, правда? И неудачами? Он изменял мне со времен колледжа. С тех пор, как мы встретились. Что за неудача продолжается уже шесть лет?

Она пробормотала что-то вроде "нормально". Но я не была уверена, что правильно ее расслышала. Хотя я все еще чувствовала тошноту в животе. Более ранние комментарии Эдисона о натянутых отношениях моих родителей вторглись в мои мысли. Насколько я могла судить, их брак был в основном дымом и зеркалами. Я знала, что они жили в основном раздельными жизнями, но неверность была совершенно другим уровнем ужаса.

Было трудно смотреть правде в глаза о моих маме и папе.

Хотя это кое-что объясняло.

— Каков твой план, Лола? Они не могут ждать тебя во Флориде вечно.

Моя мама, сменившая тему, когда я начала задавать вопросы, которые ей не нравились, была самой нормальной частью этого разговора до сих пор.

— Ты задерживаешь магазин. Что, я надеюсь, ты знаешь, очень расстраивает твоего отца.

— Они не должны ждать меня, мама, — строго сказала я ей. — Я сказала Эдисону идти вперед всеми возможными способами. И когда я доберусь туда, я смогу помочь ему наверстать упущенное.

Её голос понизился.

— Проблема не в Эдисоне.

Тогда это были Оуэн и его отец. Я начала задаваться вопросом, хотел ли Оуэн когда-нибудь жениться на мне. Может быть, это был его отец с самого начала. Может быть, Оуэн был такой же жертвой во всем этом, как и я.

Ладно, теперь кто кого сравнивал с Оуэном? Мне хотелось пнуть себя.

— Вот, — внезапно сказала она. — Твой отец хочет поговорить с тобой.

Мне хотелось закричать: Нет! Кто угодно, только не он. Но телефон уже передавали. Я слышала суматоху, вызванную тем, что мои родители пытались шептать-кричать, что мой отец должен и не должен говорить мне.