Деллиан уставился на квинту, стараясь оставаться бесстрастным.

— Но квинты не покончили с собой?

— Нет, — ответил Иммануээль. — По крайней мере, не все. Взводы и «морпехи», захватив станцию оликсов, усердно подавляли запутывание, разрывая связи между телами квинты. Будучи изолирована от четырех других, квинта становится менее склонна к суициду. Полагаю, это остаточный инстинкт с той поры, когда они еще были обычными животными, обладающими каждый своим телом, а не этой косной расширенной версией. Замешательство позволило вам с «морпехами» оглушить их.

— А эти твои волокна? Они высасывают воспоминания?

— По сути — да. Но, чтобы оживить их разум, нужно позволить им подняться на определенный уровень сознания. Они пытаются сопротивляться.

— Они… чувствуют боль?

— Нет. Квинты полностью искоренили само это понятие из своих тел. Их нервная система больше похожа на вычислительную сеть. Тело понимает, что повреждено, но не интерпретирует это так же, как мы.

— Ладно. — Деллиан не знал, рад он этому или нет. Подвергать вражеского бойца пыткам противоречило его принципам, но это ведь были оликсы. Они заслужили наказание — хотя он понятия не имел, какая кара подошла бы для преступления космического масштаба, совершенного ими. — Ну и что вы выяснили? И вообще, что вы ищете?

Хвост Иммануээля лениво дернулся.

— Наша главная цель — информация о звездной системе анклава. В первую очередь подтверждение того, что она находится именно там, где мы предполагаем.

— Спасибо, блин, большое, — буркнул Энсли.

— Да, спасибо — кажется, мы это подтверждение получили.

— Сорок тысяч световых лет, — задумчиво проговорила Ирелла.

Деллиан взглянул на нее. Она была ошеломлена расстоянием, но его это не тревожило. Цифры — всего лишь цифры. У них был путь и был способ добраться до цели через захваченную червоточину оликсов. Они могли потратить на путешествие столько времени, сколько захотят, — много или мало. Цифры значения не имеют.

— Да, — сказал Энсли. — Десять тысяч лет, и у нас наконец есть цель. По статистике, едва ли мы будем первыми людьми, которые возьмутся за них. Но… эти перерывы…

Взгляд Иреллы не отрывался от обездвиженной квинты.

— Неаны, должно быть, делали что–то подобное. У Соко и святой Джессики было столько информации об оликсах…

— Устаревшей информации, — уточнил Энсли.

— Это неизбежно, — возразил Иммануээль, — учитывая масштаб событий. Однако основные факты вполне надежны. К сожалению, среди оликсов существует строгая иерархия, и квинты, созданные вне анклава, находятся в самом низу. Они мало что знают.

— Я думал, это эгалитарное монокультурное общество, — заметил Деллиан.

— Ты ошибался, парень, — хмыкнул Энсли. — Похоже, эволюция вступает в одно и то же дерьмо вне зависимости от того, с какой точки галактики начинать. Квинты, низшие из низших в цивилизации оликсов, — по сути рабочие дроны. Но имеющие определенную степень автономии.

— Свободу воли? — резко спросила Ирелла.

— Нет, это больше похоже на способность принимать малозначительные решения без руководства единого сознания. Как в любой религии или идеологии, ты волен делать то, что ты хочешь, до тех пор, пока это соответствует определяющим заповедям. Но это позволяет им продвигаться по общественной лестнице — еще один пережиток естественного отбора. Дарвин гордился бы этими маленькими засранцами.

— Значит, они могут начать сомневаться в том, что они делают?

— Полагаю. Теоретически. Но для того, чтобы квинта изменила свое отношение и убеждения, она должна подвергнуться воздействию других способов мышления, чего–то, что заставило бы ее воспротивиться идеологической обработке. А этому случиться не суждено. Как ты сказал, у них царит монокультура.

— Черт возьми, но какая же тогда ступенька для квинты — следующая? Шесть тел?

— Единое сознание. Тебя пересаживают во что–то относительно простое вроде транспортного корабля, где ты преданно трудишься, и если выполняешь свою работу хорошо, то получаешь следующее повышение. Может, корабль Избавления, потом корабль Решения или аванпост станции обитания, корабль–ковчег, корабль Гостеприимства, производственная база. Но даже у них разные уровни. Если твое существование началось за пределами анклава, то в анклав ты попадешь только после того, как завершишь крестовый поход и вернешься с сокровищем — коконами другой расы.

— В этом–то и проблема, — сказал Иммануээль. — У нас есть воспоминания квинт о звездной системе анклава, но ни одна из этих квинт никогда не проходила через врата в сам анклав. Так что информации из первых рук у них нет.

— Но вы нашли воспоминания о звездной системе анклава? — взволнованно уточнила Ирелла.

— Да. Относительно недавние, им от силы несколько лет.

Деллиан запросил через инфопочку информацию, извлеченную Иммануээлем и Энсли. Центром системы анклава служила огромная белая звезда, лишенная каких–либо планет. Вместо планет имелось невероятно плотное кольцо, вращающееся в пяти а. е. от звезды, окруженное великолепием галактического ядра.

— Это развалины, — сказал Иммануээль. — И неестественно большие сегменты тоже. Они раздробили свои планеты, обеспечивая легкий доступ к эксплуатируемой массе.

— Как по мне, так по шкале Кардашева это цивилизация второго с половиной типа, — заявил Энсли. — Перестройка звездной системы, прости господи! И только для того, чтобы подготовиться к крестовому походу.

— Мы знали, что будет нелегко, — откликнулся Иммануээль.

Оптика Деллиана показала ему изображение врат. Он заранее представлял огромную технологическую сферу, возможно, защищенную жуткими энергетическими пушками, способными разнести в клочья небольшую планету. Однако, хотя кораблей Решения кружило рядом немало, сами врата оказались почти неразличимы и выглядели гигантским воздушным шариком, наполненным темной водой, едва отражающей свет ядра.