— И вы ее любили?

Любил ли? Так же, как любил?..

— Думаю, что любил. Когда мы были вместе, мы были счастливы. Впрочем, такое случалось нечасто. Я слишком много времени проводил при дворе, пытаясь сдерживать вашего отца. А потом Береника забеременела.

Роберт остановился, дойдя до конца лагеря. Дальше лежала тьма, озаренная лишь бледной луной, проглядывающей сквозь синее облако. Вокруг лагеря ходили часовые, но Роберт их сейчас не замечал.

— Однажды ночью я прискакал из столицы — я тогда лишился места в королевском совете. Беренику лихорадило, и ее врач был обеспокоен. У больной начался бред, она страдала от боли, и мне хотелось ей помочь. Я не мог выносить ее страданий. Некоторые колдуны могут облегчать боль, так что я отослал врача и взял Беренику за руку. Я делал все от меня зависящее, и несколько минут казалось, что дело идет на лад. Жар уменьшился, и Береника меня узнала. Потом неожиданно, прежде чем я смог что-нибудь сделать, она вскрикнула и схватилась за живот. Я почувствовал, как из меня, помимо моей воли, как будто кто-то другой распоряжался этим, вырвалась сила, злая и темная, и пронизала Беренику. Через минуту она была мертва.

Нет, рассказ ничуть не облегчил душу Роберта, хоть и говорил он вполне спокойно.

— Ох, Роберт, — выдохнула Галиена, — какая трагедия!

Роберт бросил на нее острый взгляд, но ужас, который она испытывала, был вызван не им, а давним несчастьем. Галиена не отстранилась от него и не отняла руки.

— Мне очень жаль, — прошептал Роберт. — Я не хочу, чтобы вы страдали, но это неизбежно, как бы мы ни поступили. Я никогда не отважусь иметь детей. Даже если наши сподвижники посадят меня на трон, чего я не хочу, наследника у меня не будет. Я не смог понять, отчего умерла Береника, но я не желаю экспериментировать.

Галиена кивнула и улыбнулась:

— Я понимаю.

Они продолжали гулять и обошли другую часть лагеря, прежде чем вернуться к своему шатру. Роберт ввел Галиену внутрь и помедлил на пороге.

— Наверное, мне следовало все это рассказать вам до нашего венчания.

Галиена пожала плечами:

— Это ничего не изменило бы. Главное — это наша борьба. Кто знает, что готовит нам будущее?

Она повернулась, чтобы уйти на свою половину, потом снова взглянула в лицо Роберту.

— Что?

— Ничего. — Галиена встала на цыпочки и поцеловала его долгим поцелуем.

Роберт положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

— Вы уверены, что на самом деле все поняли?

— Абсолютно. Вам не следует беспокоиться. Я действительно все поняла, уверяю вас. — Галиена робко улыбнулась. — Но может быть, пройдет время и вы немножко полюбите меня — как любили Беренику. Лучше так, чем вовсе ничего.

Вот что получается, когда не говоришь всей правды! Но как может он теперь признаться? Одно слово о Дженн разрушит ту слабую надежду на счастье, что еще остается у Галиены. Неужели он должен уничтожить и ее?

Нет. Он не станет больше причинять боль, какова бы ни оказалась цена. Роберт погладил Галиену по щеке.

— Вам не нужно ждать так долго, моя девочка.

Ответом ему была счастливая улыбка. Роберт не смог удержаться — он привлек Галиену к себе и поцеловал, поцеловал долгим нежным поцелуем, чтобы у девушки не возникло сомнений в его чувствах. Наконец он отпустил ее и отстранился.

— У меня есть еще дела. Вам нужно выспаться.

— Доброй ночи, Роберт.

— Доброй ночи.

Галиена скрылась в своей спальне, а Роберт снова вышел из шатра. Женщины! Эти проклятые непредсказуемые женщины! Как человек рядом с ними может сохранить ясную голову!

Эйден дописал последнюю фразу, отложил перо и взъерошил волосы, тщетно пытаясь заставить мозг работать. Все без толку!

— Вы заняты?

Эйден поднял голову и увидел Роберта, просунувшего голову в шатер.

— Да. Уходите.

— Извините, — ответил Роберт, входя в шатер. — Я ведь невоспитанный Дуглас. Если хотите посмотреть на хорошие манеры, отыщите мою матушку. Чем вы заняты?

— Пытаюсь написать письмо Брому.

— А-а… Ну и как, успешно?

— Все, что я могу ответить вам, — это что одиннадцатый черновик лишь слегка лучше первого.

— Ага, вы добиваетесь постепенных улучшений… У вас еще осталось то превосходное сладкое вино?

— Вы же терпеть не можете сладкого вина.

— Ничего подобного. — Роберт заглянул в шкафчик, стоящий рядом со столом, и достал оттуда флягу. — Это оно и есть?

— Налейте две кружки. — Эйден закинул руки за голову и потянулся. Роберт подал ему вино, потом опустился в кресло и закинул ноги на другое. Сделав большой глоток, он вытер губы рукавом, и Эйден фыркнул: — Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря о хороших манерах.

— Скажите мне, — спросил Роберт, озадаченно сведя брови, — понимаете ли вы женщин?

— Я же священник, Роберт.

— Да, но понимаете ли вы их?

— Вы хотите узнать, нарушал ли я когда-нибудь свою клятву?

Роберт с ужасом замахал руками.

— Мне и в голову не пришло бы задать вам такой вопрос! Не настолько же я дурно воспитан! — Он помолчал, потом искоса взглянул на епископа. — Так понимаете или нет?

— Нет.

— Совсем? Вы даже никогда не испытывали искушения?

— Нет. Что вас теперь мучает?