Когда же ее выписали, двоюродная сестра сразу забрала ее к себе, заверив, что вместе с ней съездит в Хомячинки, но только тогда, когда она окончательно окрепнет и придет в себя. А теперь вот дети сами нашли ее… Ну а когда рассказала Ярина про приворот, женщина и вовсе расплакалась, сына обняла, твердя:

– Прости меня, сынок, прости, что поверила…

– Ну что ты, мамуль! Это ты прости, довел я тебя до больницы… Все позади уже. И мы с Яриной уже расписались. Она теперь моя жена, а ты… Ты скоро станешь бабушкой.

– Как?

Женщина посмотрела на Ярину, а та лишь улыбнулась. Ни ей, ни Мареку никогда она не расскажет, при каких обстоятельствах удалось ей забеременеть – навсегда спрячет в своем сердечке она тот страшный день, когда пришла к Мареку и предложила себя. Мареку она сказала только, что близость у них все-таки была, пока он привороженный был, но о страшных подробностях той близости ему лучше не знать.

Прильнув к мужу, Яринка получила свой законный поцелуй и засияла, как летнее солнышко.

Андрик с Асей тоже недолго пробыли в Хомячинках. Ничего их больше там не держало, и они уехали следом за Яринкой и Мареком.

Ася вскоре осознала, что вместе с одной дочерью потеряла и другую, опомнилась, попросила мужа отыскать Ярину и вернуть под родительское крыло, однако сама Ярина наотрез отказалась возвращаться – теперь у них с Мареком своя жизнь, и вмешиваться в нее она никому не позволит.

Похрустывая снегом под ногами, Ася с Андриком шли по городскому парку, вспоминая, как когда-то частенько здесь прогуливались после очередных бесполезных походов по клиникам. Как мечтали, как корили судьбу, не дававшую им детей… Теперь-то они понимали, какую ошибку совершили; пережив смерть вымоленной дочери, оглянулись они назад и увидели, как прав был батюшка, как права была и Агафья… Нельзя торопить время, нельзя идти против судьбы. Там, наверху, гораздо лучше знают, что спасение для нас, а что гибель…

Где-то вдали зазвонили колокола, и Ася с Андриком, не сговариваясь, пошли на их зов – на зов своего сердца.

Двери храма радушно распахнулись перед ними, обдавая теплом и благовониями.

– Прости нас, прости, - стояла Ася возле большой иконы Спасителя и плакала навзрыд. – Спаси наших детей, не наказывай их за наши ошибки… Я больше ни о чем Тебя не попрошу! Да будет только воля Твоя…

Да будет воля Твоя.